— Я тебя отговаривал, — просто сказал Поливанов. — Ты не слушал. Я же тебе все рассказал. Нарисовал даже.
— Зачем искать отца, если любой человек на Земле — мой родственник? Это, что ли? Ну да, убедил. До сих пор шум стоит в тайге от моих родичей. Но где мой отец? Где счастливый конец с объятиями и слезами умиления?
— А кто тебе обещал счастливый конец? И кто сказал тебе, что это последняя серия фильма?.. Алеша сделал то, что должен был сделать ты. Своим выстрелом изменил начало программы. А ты? Ты сделал хоть один шаг самостоятельно? Всегда его делал кто-нибудь за тебя…
— Что я мог сделать?
— Да хотя бы в драку полезть! Возможно, что в бессмысленную, но полезть! Все было рассчитано на твой последний, единственный, решающий поступок! А ты стоял. Тогда выстрел сделал Алеша.
— Ладно, — проворчал Веселов и снова сел на песок. — Счет один-один. Но не я вы жрал эту судьбу. Ты сам выбрал меня осенью. Если увидел, что я пустозвон, отчего же не вывел из игры, не нашел замену?
— Не я, и не осенью… Охота, Володя. Пока лиса скрадывает зайца, ее берет на мушку охотник.
— Я был подсадной уткой. Отвлекал внимание… Вот оно что… Ладно, переживу и это… И что же будет теперь с Безымянными? Опять загоните в Заповедник?
— Это они тебе так объяснили? — Поливанов снова широко улыбнулся, покачал головой. — Можно представить их версию. Что у вас делают с нашалившими детьми? Отшлепают, поставят в угол, потом дадут конфету и мир восстановлен. А о чем думает ребенок, плачущий в углу? О том, что родители его не любят, желают его смерти, издеваются над ним и все делают назло… Так и у нас, приблизительно. Это же наши дети, Володя.
— Малолетние преступники, что ли? — опешил Веселов. — Они же чуть Землю не взорвали!
— А это уже ваша версия! — рассмеялся Поливанов. — У страха глаза большие. Я правильно говорю? Самый легкий и трусливый путь — свалить свои проблемы и ошибки на несуществующего бога, дьявола, или на вполне реальных неповинных людей… Дети жестоки и самонадеянны, но все равно они — дети и непременно вырастут в хороших взрослых.
— Какие же дети? — не понял Веселов.
— У нас иная эволюция. На Земле есть примеры этого пути, тупиковые. Аксолотль — личинка амблистомы, но может размножаться, если нет условий для превращения. Этот Заповедник — всего лишь детский сад, по вашим меркам. У нас принято воспитывать молодняк на других планетах. Потом происходит метаморфоза, дети становятся взрослыми и возвращаются на родину… Подростки и у вас агрессивны, да? Считают себя умнее взрослых, придумывают свой язык, свой фольклор, музыку, моды, так? Что-то похожее и у нас. Бунт подростков. Признаться, неожиданный. Распустили мы их своей любовью. Мозг охранял их, кормил, поил, воспитывал, а им пришло в голову, что их сослали, что их никто не любит, что они должны освободиться. Проникли в Мозг, перепутали программу, ничего не понимая в ней, ну и… Нарубили дров. Так, да?
— Наломали. Но послушай, а как насчет их рассуждений об экологической нише? То ли паразитизм, то ли симбиоз.
— Что ж здесь непонятного? Это же де-ети…
— Хороши дети! А откуда такая спесь? Такое презрение ко всем? Они же землян называют питательным бульоном! И если у вас такие дети, то каковы же взрослые?
— Другие, Володя, другие. Уж не обижайся, но ваша планета и ваша цивилизация для нас — лишь детский сад. Потому-то наши дети так легко влились в вашу историю. И еще раз попробуй не обидеться — нахватались они дурного влияния от землян. Это ведь ваши идеи, земные: избранные-неизбранные, рабы-господа, высшие-низшие. Они и мифологию свою придумали по образцу земных, и свою историю так же сочинили, как иногда делают у вас. Они отличаются от вас, это да, но эти отличия они возвели в ранг высшего достоинства. А это ведь тоже черта вашего мышления. Младенческого. Люди с белой кожей ставят себя выше тех, у кого кожа черная. Чернокожие тоже начинают смотреть свысока на белых. И так далее. Детский сад, да и только! Кто выше на стенку плюнет, а?..
— И что же с нами будет?
— Повзрослеете. У вас нет другого пути. Только неразумные дети в азарте игры поджигают свой дом.
— А со мной? С такими, как я?
— Это твоя планета, — Поливанов кивнул на искореженную тайгу, реку, небо. — Живи, исправляй ошибки, взрослей. За тебя никто этого не сделает. А мы заберем своих детей на родину. Нет, не всех, лишь тех, кто хотел бы вернуться. За много веков жизни на Земле некоторые привыкли к ней и не отделяют себя от землян. Пусть живут, вам они не помешают. Мы дети разных звезд, но исток у нас один и корень общий.