Он опустился на землю, сидел и смотрел на девчонку, любовался и даже пытался улыбнуться распухшими губами.
— Ну, что смотришь? Страшный я, да? Не бойся, я не леший. Егор я, в тайге заблудился, а тут еще нечисть привязалась. Сам удивляюсь, как жив еще.
Ты посиди маленько, дай отдохнуть, а потом пойдем, хорошо? Девчонка не отвечала, стояла у кустов, улыбалась тихонько, и по лицу ее было видно, что она совсем не боится его. Наверное, взрослые рядом, подумал он, и от души совсем отлегло. Напряжение этих дней, когда ежечасно приходилось бороться за жизнь, и сознание того, что шансов выжить не так уж и много, спало, и остались пустота и усталость неимоверная. Он смотрел на девчонку и, отделенный в эти дни от людей, с радостью ощутил свою причастность к человеческому роду, сильному, красивому и великодушному.
— Принеси поесть, — попросил он, — и позови взрослых. Вся сила от меня ушла, до того размяк.
Девочка не отвечала. Она стояла и улыбалась, вытягивая губы трубочкой, словно хотела свистнуть. Потом наклонилась и подняла лукошко с малиной.
Протянула Егору. Егор брал малину горстью, задерживал у рта, вдыхал запах и, стараясь не спешить, глотал не жуя.
И тут он подумал, что для малины еще не пришел сезон. Он шел по тайге и встречал кусты ее с еще зелеными, вяжущими ягодами. А эта была спелая, сочная, пахучая, только что сорванная. Он не сказал об этом девочке и легко примирился с этой нелепостью.
— А хлеб у тебя есть? — сказал он, протягивая пустое лукошко.
Девочка опять наклонилась и достала из травы ломоть хлеба. Егор удивился, но хлеб съел, не оставив ни крошки.
— Что еще достанешь из травы? — спросил он. Девочка пожала плечами, улыбнулась. «Недетская у нее улыбка, — подумал Егор, — тайга быстро взрослыми делает».
— А что ты хочешь? — спросила.
— Поспать, — честно сказал Егор. — Я страшно устал. А ты приведи сюда взрослых, и, может, найдется что-нибудь из одежды? Видишь, я почти голый.
Девочка кивнула головой и скрылась в кустах. Ни шума шагов, ни шелеста платья, ни потрескивания сучьев под ногами.
— Эй! — крикнул Егор. — Ты не пропадай, ты приходи! Я ждать буду! У него хватило силы только на то, чтобы поднять топор и положить его под голову. Не обращая внимания на комариное гудение, он заснул, как в омут провалился.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Егор жил внутри дерева. Не в дупле, не обособленно от ствола, а именно внутри древесины, и тело свое отграничивал корой и листьями. Через него шли земные соки, внутри медленно нарастало годовое колечко, и это он, Егор, поскрипывал всем телом под порывами ветра. Егора совсем не удивляло это новое состояние, он считал его естественным и даже удобным. Он рос на большой поляне, и корни его уходили глубоко в землю, сплетаясь с чужими корнями.
Было темно, тепло и уютно, Егор чувствовал, что он существует, и больше ничего не надо было ему, только расти, ни о чем не думая, ожидая того времени, когда прилетят птицы и поселятся на нем, как на карнизах башни, и запоют свои песни на понятных ему языках. Он знал, что так будет, и поэтому был спокоен и терпелив.
Что-то дотронулось до его бока. Он шевельнулся и лениво подумал, что это, наверное, дятел стукнул по нему клювом, но не испугался. Дятел казался продолжением его самого, как и личинки жуков, что жили под его корой.
Егор! — услышал он зовущий его голос и зашевелился не размыкая глаз.
— Вставай, Егорушка, — услышал он снова.
— Разве пора? — сказал он и не узнал своего голоса.
Открыл глаза и увидел, что он вовсе не дерево, а человек. И лежит он на мягкой шкуре, на полу, возле печи. Над ним склонился бородатый мужик в красном колпаке, надвинутом на лоб, и тормошил его.
И Егор вспомнил, что заснул на берегу, и понял, что его подняли и принесли сюда. Он окончательно стряхнул с себя сои, сел, осмотрелся. Был он одет в широкую меховую рубаху, штаны на нем были новые, тоже меховые. Он провел руками по телу, нигде ничего не болело, не ныли руки, не саднили ноги, не кружилась голова. Он был молод, здоров, быть человеком показалось ему самым приятным на земле.
— Спасибо, — сказал он и радостно улыбнулся.
— Ишь, благодарствует! — засмеялся кто-то наверху тонким голосом.
Егор не смутился, поднялся на ноги, протянул руку рослому мужику. Одет тот был старомодно. Не то армяк на нем, не то зипун. Егор слабо знал старинную одежду и точно определить не мог. Мягкий колпак с белой выпушкой, рыжая округлая борода, белая косоворотка.
— Спасибо вам, добрые люди, — повторил Егор. Мужик добродушно улыбнулся, но руки не подал, отошел к окну, сел на лавку.