– Это из бух-травы, – молвил страж. – Съешь, водой запьешь – и сразу в сон впадешь. Бух-трава.
– Ишь ты, хитрость какая, – подивился Зан, рассматривая шарик. – А непростой ты парень.
– Это бух-трава непростая, а я простой, – ответил страж.
Дружинник покивал, сунул чудесный шарик в поясной кошель и продолжил начавшийся разговор:
– Это я сразу приметил, что ты непростой. Оружие, стать твоя и то, что не спишь по ночам. Непростой ты охранник. Да и шрам твой на скуле – много значит.
– В детстве вишневая ветка заметила, – сказал страж.
Зан возликовал – это была проверочная фраза – пароль. За последние десять лет он и его господин много узнали про наемных убийц. Знания эти давались нелегко, но как же они сейчас пригодились! Теперь нужно было сказать парню в черном ответную фразу. Сказать правильно, чтоб не нарваться на грубость или еще что похуже.
– Ветка – вишне, на добрый урожай; шрам – человеку, на добрую память, – сказал дружинник.
Воин в черном помолчал, никаким движением, никаким взглядом не выдав того, что Зан сказал то, что нужно. Потом заговорил, четко и кратко:
– Я пока занят – дело есть в Нортусе. Если у тебя спешное что – укажу тебе другого, он и постарается. Если твое терпит – где и когда обговорим?
Зан широко осклабился. Конечно, терпит. Десять лет терпело и сейчас несколько дней потерпит. Очень уж понравился дружиннику этот парень. Четким разговором, точными движениями, лицом серьезным, гладким, будто каменным – не было на нем эмоций.
Так Зан познакомился с Кортом. Тот направлялся в Нортус для выполнения одного из своих заказов. А чтоб не привлекать лишнего внимания, ехал туда под видом караванного охранника…
«Обговаривать дело» решили в лесу, у Юрко-ручья. Не желал князь Трифор пускать в свой замок такую личность, как убийца Корт.
На встречу, что была назначена ночью, тот будто с неба явился – спустился на тонкой веревке из ветвей раскидистого дуба, да вниз головой, да в черном колпаке-нахлобучке, да с горящими желтым огнем глазами. Князь был изумлен – не то слово, даже за оружие сперва схватился, думая, что в засаду попал. А Зан справедливо отметил, что зрелище это Корт устроил для того, чтоб цену себе набить. Вот, мол, я какой – необычный, боевой.
– Кого мне убить для вас? – сразу спросил убийца, спрыгивая в траву.
– Главного в империи, – ответил Трифор, приходя в себя.
Корт помолчал. Потом стянул с головы колпак, сказал глухо:
– То ли я слышу?
– Что ж ты услышал? – отозвался Зан, кладя руку на крестовину меча (всякого он теперь ждал от наемника).
– Главный в империи – император. И слышу я: лорда Исидора вам прибрать хочется, – вымолвил убийца.
– Все точно, – кивнул Трифор. – Говори же: берешься? И сколько это будет стоить?
Корт помолчал, глядя по-волчьи горящими глазами в лицо князя. Потом ответил:
– Я Шип, господа. И я берусь. И оценю я главного в империи, как барана, к празднику откормленного, в пять золотых.
– Шип, – выдохнул Зан. – Слыхал я про вас много чудного…
– Ничего про нас уже не слыхать, – хмыкнул Корт, направляя на него желтые глаза. – Потому что нет нас больше…
Шипы – странный народ из Крапчего края, укрытого от любопытных глаз дремучими лесами. То ли люди, то ли звери, похожие на людей – никто никогда не мог сказать точно. Потому что знали о них очень мало. Да и что узнаешь о тех, кто на сближение не идет, торговлей не занимается, любопытства не проявляет. Живет себе в непролазных пущах и доволен этим, и другого не желает. Говорили про них лишь чудеса всякие: что двигаются они по лесу бесшумно, как лисы, что видят в темноте так же хорошо, как и днем, будто волки, что сила в их тонких телах подобна силе разъяренной рыси, что бьют они так быстро и так точно, как черная болотная гадюка.
О Шипах народы Твердых земель узнали получше лишь тогда, когда в их долины нагрянул лорд Исидор со своими рыцарями. Как выяснилось, больше двух лет сдерживали Шипы его войско в своих лесах, не пускали дальше на восток и юг. Большой урон наносили они захватчикам, пришедшим с запада, но тех было больше. И Шипы погибли, защищая не только свои рощи, боры и дубравы, но и соседей, многие из которых даже не слышали о тихом лесном народе.
Но быстро стерло время и эту память о Шипах, потому что другие невеселые события наполнили жизнь народов Твердых земель – долгие и кровавые войны с жестокими западниками…
* * *
Аврора переодевалась в кладовой, за стойкой, все еще хлюпая носом, когда громко и тревожно грохнула входная дверь.
– Где она? Куда подевалась? – вслед за дверью прогремел Крол.
Наследница, споро затянув пояс, выпрыгнула из своего убежища.
Бывший капитан тут же отпустил на волю схваченного за грудки хозяина и оборотился к девушке:
– Ваша милость, надо торопиться. У околицы – люди князя.
– Какие люди? – растерялась Аврора.
– Дружинники князя Трифора, – объяснил Крол. – Видимо, в Совином замке уже обнаружили ваше исчезновение и снарядили поисковые отряды.
– Лютотьма! – выдала Аврора фамильное ругательство.
– Согласен, – кивнул рыцарь. – Так что – поспешим. Лошади ждут. И приберите куда-нибудь свои волосы. Они могут нас выдать.
– Да-да, сейчас-сейчас, – лихорадочно пробормотала девушка, заматывая косы вокруг головы и нахлобучивая капюшон поверх этого своеобразного тюрбана.
По мнению Крола она делала все слишком медленно. А времени катастрофически не хватало. Околица, к которой подъезжал небольшой конный отряд под флажком князя Трифора, была рядом, потому что сам трактир «Стопка» располагался как раз у околицы.
Бывший капитан решил поступить так, как имел право поступить в такой критической ситуации: с властным «живо!» зацапал копающуюся Аврору за руку и дернул к выходу. Девушка успела лишь охнуть и свободной рукой схватилась за голову – чтоб не слетело мудреное сооружение из волос и капюшона.
Они в секунду пересекли маленький двор трактира. Девушка при этом почти земли ногами не касалась – так быстро увлекал ее за собой рыцарь.
У изгороди ждали, лениво дергая листья с куста сирени, две лошади: статный и могучий вороной Бедокур рыцаря и рыжая лошадка пониже и поплоше, купленная у местного крестьянина за несусветную цену в двадцать золотых, для наследницы престола (лучшей Крол не нашел, да и времени не было, чтоб искать).
– Это мне?! – возмутилась Аврора, вырывая руку из пальцев Крола. – Такое убожествоо?!
– Живо в седло! – проревел рыцарь, обжигая девушку таким гневным взглядом, что капризница вжала голову в плечи и послушно забралась на спину «убожеству».
– Пригнитесь, леди! И вперед! – проревел Крол, забрал поводья вороного и рыжей кобылки, дал Бедокуру шпоры и понесся в ворота, которые спешно открыл для них перепуганный хозяин.
Аврора съежилась в комок, уцепилась одной рукой за повод, второй – за спутанную гриву. Очень не хотелось слететь куда-нибудь в придорожные лопухи или терновник. Само собой, что при этом голова девушки осталась без внимания, и так уж получилось, что именно тогда, когда Крол и Аврора вылетели из ворот и понеслись по дороге, прямо навстречу отряду из Совиного замка, капюшон предательски слетел, косы размотались, и мимо младшего князя Гилбера, в изумлении распялившего рот, Аврора проскакала во всей свой красе. Успела из вредности даже язык парню показать. Ну, а что ей еще оставалось делать?
– Она! – заорал юноша, словно придя в себя от кривляния девушки. – Она это! Держи ее!
И его люди, которые только что вежливо разъехались в стороны, чтоб пропустить куда-то шибко спешащих путников, поворотили коней, стебанули их хлыстами по крутым бокам и легли в погоню.
– Лопни моё брюхо! – прорычал Крол, оборачиваясь и видя десятка два преследователей на отличных скакунах, которые с гиканьем и свистом неслись за ними. – Надо было вас постричь!