— Пойми меня правильно, Мак. Ты должен найти Андерсона любой ценой и сделать это раньше, чем засранцы из ЦРУ. Я не верю ни единому их слову, и не спрашивай меня, почему. Это всего лишь интуиция, но у меня хороший нюх на такие вещи. Что-то здесь не так.
— Не думаешь ли ты, что они хотят убрать его с дороги?
— Это слишком банально и не так-то просто. Но я почти уверен, что кому-то было на руку, чтобы он исчез...
— Почему?
— Найди его, и мы узнаем.
— Ну что ж, выкладывай все, что у тебя есть: родители, друзья, что-нибудь, с чего я мог бы начать.
Все здесь, — сказал Броньола, указав пальцем на объемистую папку на столе. — Понадобится что-нибудь еще — ты знаешь, как меня найти. Ах да! Чуть не забыл. Еще этот малый из ЦРУ — Дон Элбрайт. Я выписал его сюда на пару недель из Берлинского отделения; вот его досье, персональная карточка и прочее... Твое новое имя — Майкл Бейкер.
— Насколько я могу ему доверять?
— Сейчас? Примерно настолько же, насколько тебе удастся сдвинуть Мемориал Линкольна со своего места... Смотри сам. Парень, по-моему, стоящий. Не очень опытный, но это даже неплохо. Он хитер, но в отличие от своих хозяев, честен.
Болан кивнул.
Броньола наклонился, чтобы поднять карандаш, взял в руки папку с делом Андерсона и положил ее перед Боланом. Тот даже не взглянул на бумаги и спросил:
— Может, ты все-таки объяснишь, почему именно я? У вас есть более подходящие и менее занятые люди, а, Хэл?
— Ты должен понять, Мак. Пока мы не знаем истинных мотивов исчезновения Андерсона, мы не можем утверждать, что этот случай — всего лишь небольшой каприз человека, просидевшего четыре года в русском лагере. Я не спорю, он мог там и свихнуться, но я подозреваю, что дело обстоит куда сложнее и пока мы не разберемся что к чему, ты — наша единственная надежда.
Броньола резко встал из-за стола и вышел из кабинета, за ним тянулся шлейф бурого, едкого сигарного дыма. Оставленный наедине с пачкой документов, Болан несколько минут сидел без движения, словно в гипнотическом трансе. Новое задание он рассматривал как трату драгоценного времени. Оно не имело отношения к истинным врагам человечества. Болан привык вести войну в одиночку. Его огненно-кровавый след пересекал Земной шар вдоль и поперек, словно чудовищные параллели и меридианы. На земле, наверное, не осталось места, где бы он ни побывал, не было ни одной страны, границы которой он ни пересекал. И всюду его вело страстное желание очистить мир от грязи. Уничтожение низких качеств человеческой природы, таких как алчность, жестокость, жажда власти или, что хуже всего, удовольствие от причинения страданий беззащитным, — вот то, для чего был рожден Мак Болан.
В минуты одиночества, когда он предавался размышлениям о своей миссии, его Крестовый Поход представлялся ему, как некое биологическое вмешательство в генофонд человечества, с тем чтобы очистить данный вид от мутантов, вырезать раковые опухоли из общественного организма. Он был одиноким воином, отстаивающим право каждого человека быть свободным и обязанность каждого стать здоровым членом общества. И за эту идею он готов был умереть.
Поиски пропавшего летчика, который, скорее всего, входил в трехдневный штопор у какого-нибудь старого школьного приятеля, не могли превратить планету в рай. Но Хэл Броньола был единственным приятелем Мака, они оставались друзьями даже тогда, когда это могло стоить Броньоле всех благ, которые он имел. И уж если Хэл, считал, что дело Андерсона не столь просто, как кажется на первый взгляд, то Болан приберег свои возражения до тех пор, пока не убедится, что же произошло на самом деле. Броньола был весьма хитер и очень проницателен. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, во что может вылиться исчезновение Андерсона, если немедленно не начать поиски. И без Болана здесь уж не обойтись. Он был бесценным достоянием нации, не проходившим ни по одной платежной ведомости, и казначеи Генерального штаба, ведающие расходами, даже не знали о его существовании.
Просмотрев личное дело Андерсона, Болан не обнаружил там ничего примечательного. Обычная карьера летчика. Диплом авиаинженера вкупе со службой в ВВС сделали его подходящим кандидатом для концерна "Локхид", куда он был принят в качестве летчика-испытателя, специализировавшегося на истребителях F-16. А впоследствии, опробовав SR-71, он не смог расстаться с этой машиной. К тому времени, когда Андерсона сбили, его самолет считался самым современным стратегическим разведывательным истребителем среди машин этого класса. Пара мощных двигателей "Пратт" и "Уитни-58" делали возможным скоростной полет при потолке в 85 000 футов и дальности полета в 3 000 миль. В отличие от своего предшественника U-2, новый истребитель не был машиной "для всех" — он обладал достаточно сложным управлением и требовал длительной подготовки пилота.
И все же отсутствие в деле чего-либо "особенного" казалось странным, хотя и не было повода считать Андерсона перевербованным. Когда его сбили над Украиной в начале восьмидесятых, этот инцидент почти не освещался в американской прессе, словно случай с Пауэрсом полностью исчерпал общественный интерес к подобным происшествиям.