– Этот псих ненормальный с вечным гаечным ключом в зубах суетится, как пьянчуга на пивоварне, – вставил майор Блэкадар, приглаживая свои волосы. – А из одного из старых тягачей он соорудил какого-то жуткого монстра и назвал его мобильной ремонтной машиной. И это чудовище в совершенно разобранном виде валяется теперь по всей грузовой палубе: Фрейзер, видите ли, его переконфигурирует. Я ему говорю – собери ты, ради всего святого, эти жестянки, пока мы не прилетели – а то ведь как буду робота выводить, непременно на них наступлю.
Блэкадар засмеялся, Стирлинг тоже.
– В чем, в чем, а в творческом подходе к работе Митчу не откажешь, – сказала она с определенным одобрением.
В дверь постучали. Полковник и Лорен переглянулись.
– Ну что ж, пора встречать нашего дорогого гостя и партнера, – произнесла Стирлинг и кивком указала на дверь.
Лорен кивнул в ответ, подошел к двери и открыл ее.
На пороге стоял человек среднего роста, одетый в желто-коричневый прыжковый костюм офицера регулярных войск Синдиката Дракона. Волосы шо-са Паркенсена были черны и блестели, как набриолиненные, черты лица он имел, так сказать, классические восточные, выражение этого самого лица можно было определить как маску спокойной вежливости.
Войдя в тесное помещение, он слегка поклонился.
– Приветствую вас, нортвиндские горцы, офицеры полка «Фузилеров Стирлинг». Я шо-са Эльден Паркенсен, ваш ПОС. Приветствую вас от имени Синдиката Дракона и передаю сердечные пожелания успеха от лица самого Координатора.
Он снова поклонился, на этот раз – персонально полковнику Стирлинг.
Она в ответ тоже поклонилась:
– Коничи-ва, шо-са Паркенсен-сан. – Ее японский был довольно правильным. – Я полковник Андреа Стирлинг, это – мои офицеры.
Она представила их одного за другим. Офицеры тоже обменялись с Паркенсеном поклонами, хотя Лорену показалось, что никому, кроме собственно этого ПОС-сана, эти синдикатские экивоки не понравились и вообще на фиг не нужны.
Паркенсен опустился в кресло, два офицера, сопровождавшие его, закрыли за собой дверь кают-компании. Пару долгих минут шо-са молчал, открывая потертый кожаный чемоданчик и доставая из него какие-то бумаги. Потом он снова поднял глаза на горцев и положил руки на стол.
– Я правильно понимаю, что в течение часа мы совершим прыжок?
– Совершенно верно, – ровным голосом ответила полковник Стирлинг. Паркенсен был в равных званиях с Лореном, и тому казалось, что она устанавливает тон взаимоотношений с ПОС, как будто это часть какого-то странного ритуального танца. – Еще один прыжок, и мы окажемся на Периферии.
– Да, мне это известно, полковник, – ответил Паркенсен. – Я привез новейшие разведданные и координаты точек перехода, использовавшихся кланами при операциях в этом районе. Мы проверили расчеты пиратской точки нашего прибытия, но ничего нового о самой системе Обочины у нас нет. Рекомендуемая нами пиратская точка находится очень близко к планете, всего в двух сутках пути.
Точками перехода назывались координаты в звездной системе, в которых мог успешно материализоваться в пространстве корабль, совершивший прыжок из другой точки на расстояние до тридцати световых лет. В каждой системе двумя наиболее часто используемыми точками были зенитная и надирная, располагавшиеся соответственно над и под орбитальной плоскостью планет и находившиеся от них в днях, а то и неделях полета. Кроме того, существовали пиратские точки. Это были нестандартные координаты, позволявшие Т-кораблям появляться гораздо ближе к планете и с гораздо меньшей вероятностью быть обнаруженными ее защитниками. Однако даже малейшая неточность в расчетах могла привести к ошибке и повлечь за собой самые серьезные неприятности.
– Майор Жаффрей, возможно, вы хотели бы показать нашему союзнику составленные нами планы? – сказала Стирлинг.
Лорен водрузил на стол небольшой голографический проектор – толщиной сантиметров шесть, черный, размером с тарелку, оборудованный несколькими панелями управления. Вынув ручной пульт, он направил его на устройство и нажал кнопку. В воздухе появилось изображение медленно вращавшейся Обочины V – эдакий метровый прозрачный глобус.
Паркенсен внимательно изучил изображение, сверяясь со своими бумагами.
– Я вижу, вы придумали географические названия. – По его сухому тону было непонятно, что он об этом думает, однако представить мысли шо-са особого труда не составляло.
На Обочине V было три обширных водоема, которые Лорен назвал морями и которым дал имена собственные, использовав для такого дела фамилии некогда служивших горских полковников.
Примерно так же он поступил и с тремя так называемыми континентами – или, по-другому, материками. Один из них, довольно крупный, расположенный в южном полушарии и похожий формой на полумесяц, он назвал Великий Курита. В середине этого полумесяца, на бывшем океанском дне, находилась намеченная точка высадки фузилеров.
Самый большой континент, названный майором Новой Шотландией, находился в основном в северном полушарии и был покрыт горами и остатками ископаемых лесов. По форме континент смахивал на кисть руки с четырьмя скрюченными пальцами, вытянутыми на запад, к Морю Маккормака.
К востоку от Новой Шотландии разлеглось Кернийское море. На южном его берегу, там, где когда-то были километровые глубины ныне иссохших океанов Обочины V, находилась база Клана Ягуара. К юго-западу от нее к моменту последней разведки строился аэрокосмодром.
Ниже Кернийского моря, в южном полушарии, находился континент, которого Лорен поименовал Новым Нортвиндом. Он напоминал покалеченную морскую звезду, растопырившую во все стороны семь несимметричных щупалец. Одно из них почти доставало до Новой Шотландии, оставался только узкий коридор – его Лорен назвал (в память о великой для шотландцев битве) Баннокбернским Ущельем. Это была узкая извилистая долина, стены лишенных атмосферы континентов крутыми обрывами уходили вниз, к ее каменистому дну.