Мы встретились в перерыве футбольного матча в маленьком буфете под трибунами. К назначенному сроку я доложил генералу, что операция в общих чертах разработана. Идея подсоединиться к подводному кабелю сначала удивила его, а затем он согласился и предоставил мне свободу действий. Впрочем, он был крайне немногословен. Это, возможно, объяснялось тем, что наши проиграли первый тайм со счетом 0:1 и теперь, чтобы выиграть, надо было за оставшиеся 45 минут забить два гола. Он надеялся на Моппеля, который должен был выйти на поле во втором тайме. Лишь из вежливости он предложил мне выпить коньяку. День был слишком жарким, а положение слишком серьезным. Мы условились, что «Сараево» и «Глейвиц» останутся позывными. Затем начался второй тайм, и нас позвали на трибуны. Среди 12 тысяч зрителей — это легко можно было представить — были не только наши друзья. И как раз им-то генерал и хотел показаться на глаза, чтобы уже вечером те, кто занимается анализом информации на той стороне, поломали себе голову над тем, почему один из ведущих генералов госбезопасности даже в такой напряженной обстановке нашел время посмотреть футбол. Защитить, успокоить, усмирить — все это укладывалось в одну концепцию.
«Война — мать всему» — так учили меня в школе. Но я этому никогда не верил: слишком много испытаний и лишений выпадало во время войны на долю людей, чтобы они могли называть ее матерью. И все же разве не была именно война для некоторых поколений строгим и беспощадным учителем и воспитателем? Иначе почему же тогда один из наших выдающихся писателей говорит о годах войны как о воспитании под Верденом[62]? А какую моральную проблему ставит Симонов в своем романе с программным заголовком «Солдатами не рождаются»!
Войны всегда изменяли мир. Сопутствующие им голод, пожары и чума уничтожали население целых регионов, и приходившие туда колонисты и первопроходцы начинали все заново. Нередко грохот пушек сливался со звоном колоколов, зовущих к восстанию, и тогда рушились троны и короны катились по мостовым к ногам повстанцев, лопались биржи и народ становился еще беднее. Чтобы насаждать ужасы и чтобы защищаться от них, люди потратили немало сил и проявили удивительную изобретательность. Листая книги по истории, почти не встретишь страницы, где бы не шла речь о войне, о восстановлении разрушенного после войны или же о страхе перед войной. Мирные периоды фигурируют лишь как время размышлений о войне, время передышки и подготовки к новой бойне. Можем ли мы, современные люди, надеяться на иной ход событий? Есть ли у нас иная альтернатива? Более 50 миллионов жизней унесла вторая мировая война. Но даже под градом бомб, под огнем артиллерии был шанс выжить. А будущая война — какой шанс оставляет она людям, как только погибнуть? Эта война стала бы и последней.
У меня никогда не было времени на размышления. Когда я оглядываюсь назад, то создается впечатление, будто я всю жизнь шагал против ветра и постоянно боролся, чтобы меня не согнуло и не сломало. Не будь у меня этого опыта, я бы не посмел сегодня пускаться в размышления. Взирая только на пройденный путь, не научишься понимать жизнь. Но поскольку меня просят поделиться вот этими воспоминаниями, я воспользуюсь случаем и выскажу некоторые свои соображения. В связи с событиями, о которых я здесь рассказываю, мне пришла мысль, которая хоть сама по себе и не нова, но требует новых способов подачи, чтобы довести ее до общественного сознания.
В анналы истории всегда попадали такие даты, которые знаменовали собой начало или конец страшных катастроф. И казалось, ничего нельзя изменить в этом адском круговороте. Но пришло такое время — я имею в виду жизнь сегодняшних поколений, — когда то, что еще вчера было недостижимо, может стать реальностью. Опыт предшествующих поколений свидетельствует, что люди постоянно убивали друг друга, поэтому мечта о вечном мире высмеивалась как утопия. В нашу эпоху вошли и стали ее частью новые исторические силы, и если мы в нашей главной песне зовем на последний и решительный бой, то только потому, что чувствуем себя могущественной силой, способной не допустить последней великой бойни. Мы научились защищать мир. И в книгах теперь все чаще появляются даты, знаменующие собой не начало, а предотвращение катастроф.
Одной из таких дат является 13 августа 1961 года. Бойцам были розданы боевые патроны, но не прозвучало ни единого выстрела. Нам объявили войну, а мы объявили мир. Это была вооруженная акция, предпринятая ради того, чтобы не заговорили орудия. После этого мир стал выглядеть иначе. Наткнувшись на закрытую границу, противник — пусть с зубовным скрежетом — наконец осознал пределы своих возможностей. Порочный круг был разорван. Не война, а предотвращение войны привело к тому, что радикальные изменения, происшедшие в соотношении сил на мировой арене, стали очевидны даже для тех, кто страдает политической слепотой. Мир пришел в равновесие.