— Или, может, твой отец был испанец, а мать — итальянка? — подзуживал верзила.
«Безбилетник» поневоле, Альварес знал, что такое страх, знал, как его скрывать, как его кромсать, как рубить его щупальца. Невозможно одновременно вести бой с собственным страхом и со своим противником. Хочешь не хочешь — научишься делать что-то одно. Но сейчас Альварес испытывал уже не просто страх, его охватил настоящий ужас.
«Он знает кто я! Знает наверняка!»
Ужас, охвативший Альвареса, сковал волю, сделал его бессильным. Однажды оказавшись внутри, ужас порабощает вас, становится вашим хозяином. От него так просто не отделаешься. Немногим удается обуздать его, направить в другое русло, но полностью избавиться от ужаса не удается никому. Либо ты первый наносишь удар, либо удар наносит кто-то другой.
Альварес наклонился к печке и запустил кипящую банку в лицо громилы. Потом бросился вперед, надеясь вытолкнуть врага из вагона, но тот, истошно воя, выхватил дубинку или кистень и с силой припечатал ею Альвареса. Пошатнувшись, Альварес почувствовал, как хрустнула переносица и в рот хлынула кровь. Оправившись от удара, он пулей бросился к примусу и, схватив его, стал размахивать им, как оружием, готовый в любой момент нанести удар.
Но, еще даже не нанеся удара, Альварес осознал, что бой будет не на жизнь, а на смерть…
Глава 2
Его разбудил скрип двери. Потом Альварес услышал, как кто-то завел машину, и воздух наполнился резким запахом выхлопных газов. Осторожно отодвинув садовую лопату, Альварес стал смотреть вниз сквозь щели чердака. Он забрался на этот чердак вчера ночью, чудовищно уставший и забрызганный кровью. За ночь кровь запеклась, побурела и растрескалась. Если его заметили, то рано или поздно сюда нагрянет полиция, — и тогда конец всем его трудам.
Его сотрясал озноб. Альварес дрожал не столько от холода, сколько от мыслей о том, что вчера ночью он убил человека, и неважно — убил он громилу сознательно или нет. Пытаясь сбросить его бесчувственное тело с поезда, Альварес увидел, что тот потерял очень много крови и бледен как полотно. В ярком свете электрического фонарика он отчетливо видел побелевшие губы мертвеца. Альварес невольно задумался о мотивах, подтолкнувших его на этот роковой шаг, и вспомнил, как когда-то его обвинили в убийстве своего адвоката, Дональда Андерсена. Обвинение было липовое от начала до конца, и ему ничего не оставалось, как пуститься в бега. Если докажут, что именно он убил этого громилу, ему уже ни за что не отвертеться. На него повесят всех собак, и дело с концом. При этих мыслях Альвареса обуял гнев. Он обязан отомстить: компания «Нозерн Юнион» ответит за все. За ложь, за жену и детей, за его искалеченную жизнь!
Уткнувшись носом в дощатый пол чердака, Альварес старался лежать как можно тише. Отсюда ему хорошо было видно, как крупные руки водителя сжимают руль пикапа. Машина задом попятилась из гаража, и Альварес затаил дыхание: а вдруг водитель случайно посмотрит вверх и заметит его. Пикап уже выехал во двор, но Альварес по-прежнему лежал не шевелясь. Береженого Бог бережет. Когда мужчина вышел из машины, чтобы опустить дверь гаража, Альварес понял, что перестраховался не напрасно. После того как пикап уехал, Альварес еще минуту пролежал ничком, а потом вылез из-под вонючего одеяла и куска брезента. Хорошо, что хозяева не выключили на ночь электроплитку, пожалев ночевавшую в гараже кошку. Если бы не эта плитка, он бы промерз до костей, а так какое-никакое, но все-таки тепло. Прошлой ночью он еще издали заметил раскаленную спираль плиты и, как зачарованный, пошел на огонь.
Где-то вдали раздался призывный гудок электровоза, вновь напомнив Альваресу о вчерашнем кошмаре. Труп громилы могут искать несколько недель, а могут найти прямо завтра — все это неважно. Главное — поскорее убраться из южного Иллинойса, и убраться как можно дальше. Тот тип знал о его родословной: сначала он проехался по его мексиканской крови, затем намекнул на то, что отец Альвареса был испанцем, а мать — итальянкой. Значит, служба безопасности компании «Нозерн Юнион» села ему на хвост и следует за ним по пятам. А это, в свою очередь, означает, что он где-то прокололся. Может быть, засветился или, не дай Бог, его просчитали. Они явно знали, в каком составе он едет. Или им просто повезло, попали в «яблочко» наугад? Знают ли они о его следующей мишени? Понимают ли, что химия с подшипниками несчастных поездов — его рук дело? А главное, — видят ли связь между отдельными крушениями?
Кряхтя от боли в суставах, Альварес спустился с чердака. На стене гаража висел детский велосипед, и, проходя мимо, он краем глаза заметил свое отражение в зеркальце заднего вида. Жена Альвареса утверждала, что он больше похож на итальянца, чем на латиноамериканца: мол, желтоватая кожа, худое лицо с заостренными чертами. Но сейчас он увидел в зеркальце лицо не матери, а отца. Альварес осторожно пощупал опухший нос: нет, все-таки переносица цела. Все лицо было в грязи, брызгах запекшейся крови. Над припухшим глазом багровел след от удара: рана уже затянулась, со временем она полностью исчезнет под густыми черными бровями. Шрам сойдет не сразу, но ничего — до свадьбы заживет. Главное сейчас — это вернуться к осуществлению плана и, первым делом, успеть на самолет. Но выйти на улицу в таком виде он не может, не говоря уже о том, чтобы поймать попутку. Сейчас бы в душ или хотя бы найти полотенце. Альварес окинул взглядом тускло освещенный гараж. Утреннее солнце, показавшись из-за горизонта, серебрило выпавший ночью снег. При виде снега Альвареса охватила паника: на свежем насте обязательно останутся следы. Он кожей ощутил горячее дыхание погони.