– Довольно скучная история, Рейдж.
Иногда вместо Р. Дж. она называла его Рейдж[1]. Это было ласкательное прозвище, намекавшее на особенности его характера. Декер не возражал, раз это исходило от Кетрин.
– У меня тут есть хорошая стряпня.
– Да? И что это?
Она выглядела потрясающе в теплом красном освещении.
Кетрин была сногсшибательной. Была, есть и всегда будет.
Дорогой сногсшибательной женщиной.
– Я слежу за одним профессиональным рыболовом, – сказал Декер. – Речь идет о жульничестве на турнирах. Вроде бы.
– Брось ты, Рейдж.
– Я не шучу.
Кетрин сложила руки и одарила его материнским взглядом.
– Почему ты не попросишь, чтобы газета взяла тебя на прежнюю должность?
– Потому, что газета не платит мне сто тысяч кусков за рыбную ловлю.
Кетрин сказала:
– Ого!
От нее чудесно пахло. Она знала, что Декер любил ее духи, и всегда пользовалась ими ради него. Как они назывались? Что-то модно-невротическое. Ах, да – «Принуждение». Духи, которые, вероятно, не вызывали никаких чувств у доктора Джеймса. По крайней мере, Декер на это надеялся. Он подумал, хранится ли у Кетрин тот самый флакон в четыре унции, который он купил на ее день рождения три года назад.
Декер вытащил пинцетом еще одну черно-белую фотографию золото-кирпичного пожарника из фиксатора и прополоскал ее.
– Нет фотографий рыбы? – спросила Кетрин.
– Еще нет.
– Кто-то действительно собирается заплатить тебе сто тысяч долларов?
– Ну, по крайней мере, пятьдесят. В случае если я раздобуду то, что он хочет.
Она спросила:
– И что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?
– Попытаюсь выкупить тебя обратно.
Смех Кетрин замер у нее в горле. Она выглядела уязвленной.
– Это вовсе не смешно, Р. Дж.
– Думаю, нет.
– Ты ведь не думал этого, или думал?
– Нет, не думал.
– В тебе есть что-то гадкое.
– Я побит, как ребенок, – сказал Декер.
– Можем мы выбраться отсюда? Я уже отравилась твоими химикатами.
Декер повез ее в кабачок на Шоссе Саус Дикси, где жарили мясо на открытом огне. Кетрин заказала половину цыпленка и чай со льдом, он – пиво и жареные ребрышки. Они говорили о тысяче разных мелочей, а Декер думал о том, как приятно все еще было проводить с ней время. Это не было печальное чувство. Была просто легкая грусть. Он знал, что она пройдет. Так всегда происходило с лучшими чувствами.
– Ты подумал о Нью-Йорке? – спросила Кетрин.
Речь шла о работе свободного художника. Декер уже знал это все наизусть.
– Погляди на Фоли. В прошлом году его фотографии были на обложке «Спорте иллюстрэйтед», – сказала она.
Это был другой фотограф, который оставил газету и стал свободным.
– Хейл Ирвин, – парировал Декер насмешливо.
– Что?
– Это была большая фотография Фоли. Игрок в гольф. Чертов игрок в гольф, Кетрин. Это не то, что я хочу делать, следовать за группой рубашек Изод по площадке для гольфа целый день для того, чтобы сделать один дурацкий снимок.
Кетрин сказала:
– Это был просто пример, Рейдж. У Фоли масса работы с тех пор, как он переехал в Нью-Йорк. Он снимает не только игроков в гольф, поэтому не смотри на меня так сердито.
– Он хороший фотограф.
– Но ты лучше на целую милю. – Она потянулась через стол и нежно ущипнула его за руку. – Эй. Это не должно быть тяжкой обязанностью. Никаких Сальвадоров, убийств, мертвых девушек в кадиллаках. Занимайся чем-нибудь поприятнее. Ты это заслужил, Рейдж.
Декер сообразил, что наступило время обычных увещеваний по поводу загубленного таланта. Кетрин продолжала:
– Мне тяжело видеть, как ты растрачиваешь свой талант. Шпионишь, как вор. Делаешь фотографии...
– Парней, которые обманывают страховые агентства.
– Да.
Декер сказал:
– Может быть, ты права.
– Ты подумаешь о Нью-Йорке?
– Возьми часть этих ребрышек, я не могу их все съесть.
– Нет, спасибо, я сыта.
– Тогда расскажи мне о знахаре.
– Прекрати это, – сказала Кетрин. – Пациенты Джеймса без ума от него. Он не жалеет своего времени.
– И дело разминания спин до хруста – процветает.
– Процветает, но могло бы быть еще лучше, – сказала Кетрин, – Джеймс поговаривает о переезде.
Декер ухмыльнулся:
– Дай я угадаю, куда.
Кетрин покраснела:
– Его брат получил практику на Лонг Айленде. Джеймс говорит, что он процветает.
– Без дураков?
– Не петушись, Р. Дж. Это не имеет к тебе никакого отношения.
– Так ты бы не пришла повидаться со мной, – сказал Декер. – Я хочу сказать, если бы я собирался переехать в Нью-Йорк, а ты как-нибудь объявилась бы на Лонг-Айленде, ты бы не заглянула поболтать?
Кетрин вытерла руки о салфетку.
– Боже мой, не знаю.
Теперь ее голос стал другим – исчезла легкомысленная доверительность.
– Не знаю, что бы я сделала, Р. Дж. Иногда и сама удивляюсь. Джеймс особенный, и я понимаю, как мне повезло, но иногда все-таки... Мужчина гладит свои носки, я говорила тебе это?
Декер кивнул:
– Ты позвонила мне во время своего медового месяца, чтобы сообщить мне об этом.
Она позвонила из Гонолулу.
– Ах, да.
– Все в порядке, – сказал Декер. – Я не был в претензии.
Это было лучше, чем потерять ее совсем. Он бы скучал по ней, если бы этот костоправ, любитель гладить носки, увез ее в Нью-Йорк.
– Ты знаешь чертову правду? – сказала Кетрин. – Моя спина все еще мучает меня.
Когда Декер вернулся в трейлер, его телефон звонил. Человеку на другом конце провода не надо было называть себя.
– Хэлло, Майами.
– Да, капитан.
Декер был удивлен. Скинк сделал бы что угодно, лишь бы избежать телефонного разговора.
– «Армадил» мертв, – сказал Скинк.
Декер подумал, что Скинк говорит об ужине.
– Ты слушаешь? – спросил Скинк.
– «Армадил?»
– Да, твой маленький приятель из газеты.
– Отт?
– Официально он только исчез. Неофициально мертв. Лучше бы тебе быть здесь. Пора приниматься за работу.
Декер сел на кухонный стол.
– Начни сначала, – сказал он.
Скинк приблизительно перечислил факты, связанные с исчезновением, в нейтральных тонах и закончил объяснением «альтер эго» Отта Пикни как Дэйви Дилло.
– Говорят, он был очень убедителен в этой роли, – закончил Скинк, как бы выражая свои соболезнования.
Декеру было очень трудно представить Отта в костюме армадила на Скейтборде. Еще труднее ему было представить Отта мертвым.
– Может быть, они просто увезли его куда-нибудь, чтобы напугать? – предположил он.
– Никоим образом, – сказал Скинк. – Скоро увидимся. О, да – когда приедешь в Харни, не останавливайся в мотеле. Там небезопасно. Лучше остановись у меня.
– Предпочел бы этого не делать, – сказал Декер.
– О, будет чертовски весело, – сказал Скинк с хрюканьем. – Мы сможем жарить копченые сосиски с проскурняком.
Декер ехал всю ночь. Он пересек границу между штатами, дорогу 95 и выехал на шоссе 222 как раз западнее Вабасса. Еще девяносто минут, и он оказался в округе Харни. Когда он добрался до дома Скинка на озере, было половина пятого утра. На воде была одна или две лодки охотников на окуней: Декеру было слышно, как их мощные моторы пережевывают темноту.
При звуке машины Декера Скинк, тяжело ступая, вышел на крыльцо. Он был полностью одет: сапоги, солнечные очки, оранжевый водонепроницаемый костюм. Декер подумал, уж не спал ли он в таком виде.
– Это для езды, – сказал Скинк. – Бери свое оборудование и заходи.
Декер захватил свой мешок в хижину. Это был первый случай, когда он отважился пройти дальше крыльца, и он не представлял, чего ожидать. Может быть, звериных шкур. Обоев, сделанных из кроличьих шкур?
Миновав дверь из щита, Декер был изумлен тем, что увидел: книги. Вдоль каждой стены до самого потолка стояли полки из необработанной сосны и каждая полка была полна книг. У восточной стены помещалась классическая литература: По, Хемингуэй, Достоевский, Марк Твен, Джек Лондон, Фолкнер, Фитцджеральд, даже Борис Пастернак. У западной стены находились политические биографии: Черчилль, Линкольн, Гитлер, Хьюи Лонг, Эйзенхауэр, Джозеф Маккартни, Джон. Ф. Кеннеди, даже биография Линдона Джонсона, написанная Робертом Каро, хотя они и выглядели, как издания книжного клуба. Южная стена была отведена исключительно для справочников: Британника, Текущие биографии, Статуты Флориды, даже Путеводитель читателя по периодической литературе. Это была та самая стена хижины, которая так сильно накренилась, и теперь Декер знал почему: на нее опирались самые тяжелые книги.