Тот только согласно кивает, но по глазам вижу панику и неуверенность. Где они взяли такого никчёмного управляющего и зачем держат в столь стильном месте?
Айлин мало смотрит в зал, чаще её глаза закрыты. Изредка обводит взглядом зрителей, чтобы считать их настрой и реакцию. Видит ли она меня? Узнаёт? Мне всё равно. Женщина, жестоко предавшая меня десять лет назад, не стоит того, чтобы много думать о ней. Я уведу её в свой номер, проведу ночь, а утром выставлю из жизни навсегда. Не собираюсь мстить – срок давности у её преступления по отношению ко мне давно истёк. У меня своя жизнь, и ей в ней давно нет места.
Наслаждаюсь волшебным голосом и одновременно сгораю от нетерпения. Выступление всё не заканчивается, после прощания со зрителями Айлин просят спеть на бис. Наконец она покидает сцену, а управляющий приглашает меня пройти в служебное помещение. Останавливаемся возле гримёрки, он стучится и заходит, жестом веля мне подождать в коридоре.
Разговаривают они тихо, за дверью слов не разобрать. Лишь под конец Тарас явно раздражается и повышает тон. Её ответов я не слышу, но по выражению лица, когда он выходит, понимаю, что согласия она ему не дала.
– Дай-ка я сам попробую.
Вхожу без стука.
Айлин видит меня в зеркале и замирает. А потом медленно оборачивается всем телом. Молчит. Разглядывает меня и выжидает, давая мне возможность начать первым.
– Здравствуй, Лина. Давно не виделись.
– Здравствуй, – едва заметно кивает. – Так это ты – такой настойчивый и щедрый?
Она по-прежнему говорит с заметным акцентом. Спина натянута, как струна. Это моя Айлин, но в то же время какая-то совершенно другая, чужая, незнакомая. Не знаю, как с ней себя вести. Меня переполняет столько разных, противоречивых эмоций, что теряюсь даже в собственных желаниях.
Обнять, прижать, зацеловать, увезти с собой и больше никогда не отпускать.
Отомстить, наказать, растоптать. Заставить прочувствовать хотя бы половину моей боли.
Ненавижу её! За ложь и предательство. Или всё так же люблю?
Я – упрямец и привык добиваться задуманного любой ценой. Отступать поздно.
– Собирайся скорее, и идём.
– Не могу, тороплюсь домой. Я сегодня и так задержалась.
Она взволнована? Боится меня? Или я выдаю желаемое за действительное?
– Меня это не интересует. Ты пойдёшь со мной, я тебя купил, – выдаю жёстко, чтобы у неё даже мысли не возникло мне перечить. И та, прошлая Айлин не посмела бы, но эта начинает спорить.
– Ты не мог меня купить. Я никому не принадлежу и не продаюсь. Тарас должен был тебе это объяснить.
– Ошибаешься. С ним я всё уладил. Так что не выкабенивайся, а быстрее собирайся.
– Что из того, что я сказала, тебе непонятно? Я никуда с тобой не пойду!
Терпение на исходе. Подхожу, беру её под локоть и тяну к выходу. Так хочется обнять её и стереть между нами эти десять лет, но она сопротивляется и отталкивает меня.
– Я никуда не пойду с тобой. Немедленно отпусти!
– Не заставляй меня применять силу.
– А то что? Будешь меня насиловать? – поднимает удивлённо брови.
Такой поворот меня шокирует. Всё идёт совсем не так, как я представлял! Я сейчас уподобляюсь своим пьяным одноклассникам вместо того, чтобы по-хорошему позвать её на разговор и, возможно, приятное для нас обоих продолжение в моём номере. Чёртовы Веня с Максом! И я, идиот, поверил им.
– Выйди, пожалуйста, мне нужно переодеться. И попроси Тараса, чтобы подыскал тебе женщину, если ты никого не можешь себе найти.
Говорит высокомерно, в голосе звучат нотки презрения или отвращения. Никогда раньше она не позволяла себе такого.
– Лина!
Слова пропадают – и я замолкаю. Что я творю?
– Пожалуйста, мне нужно переодеться. Я тороплюсь.
Она не просит, а приказывает, но мягко и очень доходчиво. Интересно, куда она так спешит? Небось, к мужику? Но если у неё кто-то есть, то почему он позволяет ей по ночам разгуливать одной и выступать в таком виде на сцене перед толпой мужчин?
– Лина, мы можем хотя бы просто поговорить?
Мой вопрос звучит совершенно неуместно после того, что было сказано до того.
– А ты умеешь разговаривать? Я думала, что таким, как ты, от женщин нужно только одно.
– Я подожду, пока ты переоденешься, а потом провожу тебя домой.
Айлин больше не возражает.
Выходим на улицу. Она в том же длинном пальто и шарфе. Косметику успела смыть. Сейчас она так похожа на мою любимую девочку! Меня кроет нежностью, отчаянием и ещё чем-то давно забытым.
– Ты пешком?
– Да, мне тут очень близко.
– Лина, расскажи, как ты живёшь, чем занимаешься?
– Как видишь, пою. У меня всё хорошо. А ты? Какими судьбами здесь?
И, не давая мне сказать ни слова, сама же отвечает: