Следующей станцией, интересующей меня, как потенциальный дом моих мифических родителей, должен был стать Ростов-на-Дону. Четыре часа из пяти, отмеренных составителями маршрута от места, где мне самым наглым образом не дали уснуть, до этого славного города, имеющего в своём названии имя великой реки Дон, я провалялся на полке ни на минуту не сомкнув глаз. Сначала караулил чужие вещи. Потом, поневоле, выслушал проклятия, вылетавшие наружу из уст их владелицы, в адрес повара вагона-ресторана. Затем, в купе слева, мужики снова начали потихоньку друг другу наливать и допились до такой степени, что их голоса напрочь заглушали беспрерывный стук колёс. Устав впитывать их бредни, повернулся в другую сторону и около часа играл в гляделки с одной из девиц, временно поселившейся в крайнем купе, нашего весёлого вагона. Когда и это надоело, тупо смотрел в окно, а там и Герман проснулся, и мечта о сне навсегда растворилась в нём. Часа через полтора, после его подъёма, снова пошли в ресторан, на этот раз обедать. Примерно час сидели там. Вернулись, минут двадцать молча валялись на забронированных полках, а там и время подошло, городские окраины встречать.
— К Ростову подъезжаем, будешь выходить? — спросил меня Герман, свесив голову вниз.
— Буду. Стоим долго, аж тридцать семь минут — ответил я. — Грех, такой возможностью не воспользоваться.
За окном уже серело, а значит становилось ещё холодней. Я встал, без спешки оделся, кинул сумку на плечо и собирался уже идти в тамбур, освобождая место для сбора, наблюдавшему за мной сверху, другу, как он тихим шепотком остановил меня.
— Тормози — шаря руками под подушкой, еле слышно сказал он. — И мой пакет с деньгами, засунь пока к себе.
— Ты чё, их здесь держал всё время? — не веря в услышанное, поинтересовался я.
— Ну да, а что такое? — ответил Герман и не стесняясь своего, тупого идиотизма, весело сказал: — Можно подумать, что средь бела дня, кому то в голову взбредёт мою подушку лапать или что нибудь под ней искать. Всё же на виду.
— Простота ты, китайская — запихивая свёрток в сумку, назидательно проговорил я.
— А почему китайская? — уже в полёте, спросил у меня друг.
— А потому, что такой же наивный, как и они. Те верят в незыблемость учения товарища Мао и ты, точно такой же. Сунул десять тысяч под подушку и смело утопал в ресторан — сказал я и взглянув на товарища, обувавшего свой утеплённый сапог, добавил: — Ладно, собирайся. Я в тамбуре буду ждать. Про технику безопасности потом поговорим.
Ростовский вокзал зародил во мне искру надежды ещё на подходе, уж больно колоритно выглядела его высотка издалека. А когда мой итальянский сапог вступил на хорошо заасфальтированную платформу, у нашего, третьего по счёту вагона и я услышал громкое: — «Тарань, вобла!», сердце и вовсе заполнила щемящая тоска, лично для меня первый признак того, что где то, совсем рядом, обязательно будет находиться чего то родное и близкое. Забыв предупредить спутника о выборанном мной направлении, я, со скоростью бесстрашного крейсера рванул на встречу огромному зданию, только что промелькнувшему за грязным окном не менее чумазого тамбура, в нетерпении расталкивая плечами пассажиров, продавцов вяленной и сушёной рыбы, попутно ласкал своим огрубевшим вниманием и встречающих, и тех, кто пришёл кого нибудь провожать.
— Подожди! — бросил Герман мне в спину, но я даже не обернулся на его, еле слышную просьбу. Сейчас меня интересует только вокзал.
Каково же было моё разочарование, когда прошерстив стеклянную постройку вдоль и поперёк, я не обнаружил в ней ничего, что было бы мне ранее знакомо. Память даже не шелохнулась от встречи с рестораном, тремя точками продающими свежие пирожки, не принесли ей никакого удовлетворения ни сувенирные киоски, ни газетно-книжные ряды. Расстроенным взглядом рассматривал будущих, настоящих и прошлых пассажиров, надеясь хотя бы в ком то из них, разглядеть знакомое лицо. Но всё было тщетно. Вокруг сновали одни чужие, мужские и женские физиономии, озабоченные обычной, вокзальной суетой. Взглянул на часы, до отъезда осталось немного, но десять минут я ещё поброжу. Шагов тридцать сделал по залу, потом прошёл арку и вышел к дверям, на этот раз ведущим не к перрону, а к той стороне, где ещё не бывал. Впереди площадь, легковые машины, чуть дальше жилые высотки, магазин — продуктовый, гостинечный комплекс, на остановке автобус и снова вокзал. И здесь ничего не узнал.
— Ты что, совсем поехал крышей? Ору ему, а он молчит — догнал меня мой друг у входа.
— Похоже, что поехал — ответил я ему и сплюнув под ноги, добавил нецензурные слова.