— Да на остальные нам наплевать. Менты, если начнут здесь копаться, в первую очередь станут выяснять, кто сидел за рулём. А последним, эту должность, ты занимал. Значит твои отпечатки и будут считаться основными. Неужели до самого не доходит?
Герман снова кивнул головой и тут же начал рыться в карманах распахнутого тулупа. Затем озабоченный парень заглянул в бардачок, а закрыв его, бросил взгляд на заднее сидение, насколько я понимаю, в поисках чего нибудь похожего на тряпку или носовой платок, но не найдя ни того ни другого, вновь обратился ко мне:
— У тебя платка, случайно, не будет?
— Будет — улыбнулся я в ответ: — Причём не случайно. Держи.
В отличии от такси, в автобусе к нам отнеслись более лояльно и намного приветливее. Водитель, при встрече, напомнил о необходимости оплатить проезд, он же продал и талоны, но не целую пачку, как первоначально предлагал, а всего два, ровно столько, сколько нам и требовалось. Пассажиры, которых вопреки нашим ожиданиям было немного, проявляя заботу о бестолковых гостях столицы, наперебой разъясняли, где лучше сойти, чтобы быстрее добраться до подземки и делали это вплоть до нужной нам остановки. Они все, так растрогали меня, своим добрым отношением к незнакомым людям, что перед выходом из автобуса я не сдержался и толкнул краткую, благодарственную речь, вызвав неподдельный восторг у сидевших рядом старушек.
— Какой вежливый молодой человек — услышал я в свой адрес, уже соскакивая со ступенек. — А с виду шпана шпаной.
До станции метро, откуда мы начинали эту, не очень приятную, поездку, добрались действительно быстро. И немудрено. Большую часть пути я таскал нас по местным подворотням, используя доскональное описание маршрута одного славного старичка, знавшего этот район не понаслышке. В самой подземке время тоже бежало с каким то неестественным ускорением. Машинист состава лишний раз не тормозил, на остановках не задерживался, да к тому же ещё и в полупустом вагоне, было очень тепло и в меру уютно, благодаря чему нервозность, буквально пропитавшая насквозь моё крепкое тело, постепенно начала исчезать. И если бы не голос, изредка доносившийся из крошечного динамика и сообщавший о начале движения или информирующий пассажиров о названии следующей станции, то я, наверняка бы и вовсе заснул, плотно прижавшись к мягкому тулупу друга. Но не сложилось, вскоре пришлось выходить на пересадку. А жаль. Рельсы подземного города так славно раскачивали мчавшийся на бешеной скорости поезд, что пять минут крепкого сна, легко бы забрали всю мою накопленную усталость и можно было бы с лёгкостью забыть о необходимости расслабляться при помощи подручных средств, обычно употребляемых внутрь.
— В магазин зайдём — предупредил меня Герман, на подходе к временному дому. — Я водку куплю, мне пиво не поможет.
Кроме «Московской», в ближайшем к гостинице гастрономе, прихватили буханку чёрного хлеба и почти палку варёной колбасы, друг сказал, что от копчёной у него изжога. К чаю снова купили десяток пирожных, хотя я и возражал, предполагая, что как раз они то и не пошли приятелю на пользу. Мне казалось, что ему и пол кило дефицитного «Мишки на севере» будет за глаза, чтобы с лёгкостью восстановить, потрёпанные сегодня нервы. Для себя я снова взял две бутылки пива, на этот раз обычного, «Жигулёвского», баночное редкость даже в Москве, так что не стоит его тратить на обычную расслабуху. Распихав часть продуктов по свободным карманам, мы в быстром темпе преодолели отделявшее нас, от тёплого номера, расстояние и уже через несколько минут открывали его, взятым на вахте ключом. А ещё минут через десять, мой уставший товарищ открывал купленную бутылку, наливал её содержимое в не очень чистый стакан, полностью игнорируя приобретённую в магазине закуску.
— Садись — в приказном тоне промолвил Герман, приглашая и меня присесть за плохо оформленный стол. — Хочу выпить за то, чтобы дружба наша никогда не кончалась, а город этот побыстрее избавился от собственных нечистот. Чтоб им гадам пусто было, а мы жили весело и богато.
Поднеся к губам водку, он одним махом опорожнил полностью заполненную, двухсот граммовую посудину. Затем, с чувством глубочайшего удовлетворения, вдохнул запах собственного кулака, через пару секунд мощно выдохнул его наружу и только после этого, вгрызся своими ровными зубами в толстенный кусок «Любительской» колбасы.
— Хорошо пошла. Зараза — засовывая в рот ещё и огромный кусок отломленного хлеба, поделился товарищ своими специфическими, внутренними ощущениями.
— А почему, зараза? — спросил я его, сделав пару глотков, из только что открытой бутылки пива.