Мылся долго, благо никто не мешал. Воду не экономил, хотя прекрасно понимал, что она не безгранична. Отдраил себя, как следует. Смыл грязь и соль, накопленные за время проживания в спартанских условиях, оставил только загар, ставший более благородным. Затем у трубы, с позеленевшим, медным вентилем, медь от железа отличаю легко, постирался. Для этих целей хозяева установили старый эмалированный таз, причём один на всех. Пробовал обойтись без него, в целях элементарной гигиены, но руками смог привести в порядок лишь носки, остальное вырывалось и падало на землю. Плюнув на возможность подхватить заразу, воспользовался рассадником её. Дальше искал, где можно было бы примостить вещи на сушку. Единственная верёвка, натянутая между двух фруктовых деревьев, была полностью занята. Ничего не нашёл. Пришлось тащить сырость в дом и там развешивать на спинках, стула и кровати. Справившись с этим, занялся сумкой. Вытряхнул содержимое на пол и придирчиво разделил его на ценное, и не очень. Паспорт и деньги пристраивал долго, пока не обнаружил еле заметную щель в стене, сооружённой из досок и фанеры. С остальным было проще: бритвенные принадлежности, зубную щётку с пастой и мыльницу, засунул в ящик тумбочки, в неё же, но чуть ниже, поставил и положил, кружку, ложку, миску, нож. Ручку и блокнот вернул обратно, пригодятся в городе, туда же фирменный пакет, продукты положить или ещё чего, рубли и трёшки, медь и серебро, в отдельный карман, на них буду жить, пока не найду источник постоянного дохода.
Справившись с первоочередными делами, пол часа повалялся на кровати, прогнувшейся даже под моим, отнюдь не богатырским, весом. Ещё какое то время изучал двор, сан узел, кухню, пристройки, стоявшие отдельно от моей. Поговорил с семейной парой, по причине покраснения кожи отказавшейся от похода к утреннему морю. Не разделил их радости от «великолепного» жилья, доставшегося им чуть ли не по блату. Бегло оценил хозяйский дом, давно требующий шпаклёвки и покраски. И не такой уж он большой, как мне рассказывал его владелец. Так, вроде незаметно, подошёл обед, желудок мой фиксирует его мгновенно. Зашёл к себе, взял деньги, запер дом и двинул на улицу. Сегодня обедаю в другой столовой. Попробую узнать насколько плох, или хорош, шеф повар в примечательной стекляшке.
Герман пришёл поздно и весь вечер общался с то и дело приходившими к нему людьми, почти не уделяя времени новому постояльцу. Я не в обиде, тем более в стоимость моего проживания общение не входит. Да мне и без задушевных разговоров на ночь, дело нашлось. Знакомые, моего знакомого, заходили не просто так, языком почесать, а по делу. Узнать, как идут продажи сданных ими вещей, не надо ли ещё чего, кое кто предлагал тот или иной товар сразу, демонстрируя его владельцу единственной в своём роде точки, лицом. Тема для меня новая, познавательная и не безынтересная, поэтому прислушивался не только к словам, но и мысли не забывал почитывать. А они, эти самые мысли, были совсем не простые. Почти каждый мечтал обвести вокруг пальца добродушного хозяина дома и огромного числа пристроек, всучить ему ношенный товар, отдать то, что самим не подошло, по тем или иным причинам, а уж от коэффициента жадности, этих хороших знакомых, у меня и вовсе волосы снова встали дыбом. Меньше, чем за сто процентов «навара», никто работать с Германом не собирался, хотя ему говорили, что отдают чуть ли не за столько, сколько сами отдали. Сообщать ему об этом мне, естественно, незачем, а на свой ус намотать лишним не будет. Я тоже кое чего, моему приятелю, сдавал и накрутка моя там, была куда скромнее. На будущее, есть смысл запомнить — вести себя надо агрессивнее и цену, если даже очень просят не сбавлять. Хотя, когда оно наступит это будущее. Завтра иду устраиваться на работу, на нормальную работу и дел у меня с Германом, скорее всего, больше никогда не будет. Если только сам не захочу, чего нибудь купить у него.
Ночь прошла беспокойно. Кровать постанывала от каждого поворота, ноги постоянно норовили залезть не туда, путаясь между железок спинки, им даже подставленный сзади стул и тот не помогал. Соседские дети орали в очередь и невпопад. Успокаивающие их родители устраивали друг другу ночные скандалы и громкие выговоры, по поводу и без. Жара, с наступлением темноты, никуда не делась, а влажность и вовсе возросла, отчего в крохотном помещении стало душно и сыро. Не зря говорят, что всё познаётся в сравнении. Оказывается на берегу было не так уж и плохо, как казалось, а я ещё удивлялся отчего это компании обоих Сергеевичей туда припёрлись, не уж то не могли себе места в гостинице забить. А тут вон какая «радость» и печаль.