Как предполагал, так и получилось. Портовый охранник даже глазом не моргнул, пялясь в мои художества, вызвав своим поведением неописуемый восторг у нашего водителя, Фёдора. Правда проявлял тот его слишком специфически. Вцепился руками в баранку, поменял цвет лица и истекал крупными градинами влаги. Вот это я понимаю, не каждый сумеет так проявить своё отношение к великому искусству. Ну хоть кто то оценил мои заслуги по достоинству. Дальше всё тоже шло, словно по накатанной. Мы легко добрались до судна Вахида. Схема начерченная им, сбоев не дала. Быстро выгрузили привезённые «запчасти» на приготовленные, наверняка нашим товарищем, поддоны, крановщик, почти сразу закинул их на борт. Мне же оставалось только дождаться подписи второго механика, в моём экземпляре накладной, полностью следуя генеральной линии нашего премьерного выступления и можно было смело возвращаться на базу, домой. Если, конечно, с попутчиками повезёт и они окажутся в нужное время, в нужном месте.
Вахид, с серьёзным выражением лица, оставил нам на память автограф, тихо поблагодарил: «Молодцы» и заскочив на трап, словно матрос первогодка, отправился выполнять свою, тоже не простую, часть работы. Фёдор, к этому времени, оправился от испуга и больше не пытался изобразить из себя дурака. Он твёрдой рукой завёл двигатель, лихо развернулся на узкой площадке и выполняя мои распоряжения, медленно выдвинулся вперёд.
— Господи. Сделай так, чтобы у ворот, на выезд, стояла очередь — тихо шептал я про себя, проверяя возможность разговаривать с богом.
Нам, как воздух нужны, попутчики. Таможенный пропуск, после выгрузки в порту, остаётся у охраны. А оставить им свой, по понятной причине, я не могу. Точно так же, как и не могу допустить возвращение дежурного «вохравца» в будку, после нашего выхода за черту его влияния, без каких либо документов на руках. Вот и требуется нам, хотя бы парочка машин в компанию. Кто там будет разглядывать, сколько бумаг принёс дежурный с собой, три, две или вовсе одну. Главное, чтобы она была у него.
Фёдор с благодарностью принял у меня честно заработанную сотню, продиктовал номер своего домашнего телефона, предупредил, чтобы я отзвонился за сутки до следующей поездки и пожелав доброй ночи, отчалил восвояси. Ему завтра к семи на работу, а времени почти десять, пока то да сё, уже и вставать надо будет. До этого мы, где то часа полтора, петляли по территории порта, в ожидании подходящей группы машин. Оказалось, что прямой связи с богом у меня пока нет. Как не пытался я достучаться до него, какие способы не перепробовал, всё было напрасным. Быстро выбраться за ворота, у нас не получилось. Невростеник Федя, не понимающий в чём загвоздка, достал и меня, и себя, своими тупыми вопросами. Не мог же я открыто объяснить ему, суть нашей проблемы. Да если и попробовал, веры мне всё одно не было бы. Кто в здравом уме поверит, что я умею читать чужие мысли и влиять на поступки совершенно посторонних людей. Пришлось валить на мифического помощника. Самым наглым образом внушил водителю, что беспрепятственно выехать за забор мы сможем лишь во время дежурства определённого персонажа. Поверил, а куда ему было деваться? Зато сейчас, когда всё закончилось и мной были сняты все установки, мысли у нашего временного подельника, просто витают в облаках. Ещё бы. Вахид пообещал ему чуть ли не еженедельные поездки с контрабандным грузом. А это четыреста рублей в месяц. С его то зарплатой в сто десять, просто огромадные деньги. Можно только порадоваться за списанного на берег моряка, давно позабывшего, что это значит, тратить по потребностям. Дай то бог нам всем удачи и побольше возможностей, а мы уж своего не упустим. Кстати, который сейчас час? Дежурный магазин, кажется, до одиннадцати работает, а в холодильнике у Вахида, картина прежняя — мышь повесилась. Надо поторопиться, сам есть хочу, да и проглот этот, хозяин квартиры, если надумает ночью возвращаться, тоже никому спать не даст, пока не нажрётся.
Спал крепко и спокойно, но запечатлевшийся, ближе к рассвету, сон выводил из равновесия всё утро. Не помогла ни расширенная разминка перед зеркалом, ни плотный завтрак из оставшихся, от позднего ужина, продуктов, ни самовнушение, отчего то оказывающее на меня противоположный заданному, эффект. Раздражение увеличивалось, а сновидения приобретали очертания реальности с ужасающей быстротой, наливаясь ещё более спелыми красками и обрастая подробностями, возможно даже отсутствовавшими во сне.
— Скорей бы уж кто нибудь пришёл — глядя в грязное окно большой комнаты, разговорился я сам с собой.
Ночью на меня снизошло, что нашего Вахида повязали и он недолго думая нас всех взял, да и сдал. Раскололся механик по полной, с подробностями описав все наши приготовления, особо напирая на мои, недооценённые, заслуги. Услужливая память так реально воспроизводила, хотелось верить пока несуществующие события, что мне начало казаться, будто я сумел заглянуть в мысли основного фигуранта моего кошмара, находившегося за несколько километров от своего жилья и без особого труда прочитать их. А там, чего только не было. Умом понимаю, что это практически невозможно, но подлый червяк, по имени «трус», сидящий в каждом из нас, заставляет сомневаться: так ли это невозможно, как я того хочу.