В самый разгар веселья под окнами зазвякали бубенчики. Кто-то подъехал, остановился у ворот и резко постучал в калитку.
— Господи помилуй! — тревожно проговорил лесник, вопросительно посматривая на притихнувшую молодежь. — Кто бы мог быть?
Он опрометью выбежал на двор.
— Кого Бог дает? — окликнул он.
За калиткой послышалось рычание, и стук повторился сильнее.
— Что за чудеса! — изумился лесник. — Иль ряженые балуют, иль без языка человек…
Он отодвинул засов.
— Ой, ба-а-тюш-кии! — в ужасе завопил он не своим голосом, отступая в глубь двора. — Свят, свят!
Блакк, окоченевший от холода, выбивая зубами частую дробь, прошмыгнул в сени и вошел в горницу.
При его появлении девушки, ополоумев от ужаса, с воплями о помощи выбежали на двор, выскочили в поле и скрылись в мятущихся снежных спиралях метели.
А продрогший Бланк забрался на горячую печь и там залег, корчась от мучительного кашля.
Лесник Никита, явившийся ночью к приставу Бородину вместе с дочерьми и гостьями, заявил, что в его дом приехал в боярской колымаге… «сам леший», и что «они-де, бежав от него в великую стужу, совсем раздетые, едва ушли живы».
Бородин немедленно доложил о происшествии Грозному.
Стрелецкий отряд, прибывший в домик лесника вместе с медиком, нашел Бланка на печи.
Он был мертв.
Место, где стоял этот домик (вероятно, Большая Якиманка), в позднейших актах часто упоминалось под названием «Лешево Урочище»; под этим названием оно было известно и в народе; но впоследствии, с расширением площади столицы и уничтожением подмосковных лесов, название это исчезло и мало-помалу совершенно забылось.
След «вененусов», унесенных гориллой, отыскался: весной, когда на Балчуге стаял снег, прохожие нашли флакончики, оброненные Бланком, и попробовали их содержимое. Многие отравились. Это обстоятельство, послужившее к созданию слуха, что немцы отравляют народ, окончилось погромом всех иностранцев, живших в Немецкой слободе.
Сам Бомелиус, уличенный в заговоре против Грозного, погиб в ужасных пытках.
А. В. Шиунов
ДВЕ ИМПЕРАТРИЦЫ
Видение в Летнем дворце
Илл. В. Сварога
Смутная тревога была написана на всех лицах.
В прихожих дворца толпились слуги. Палаты были ярко освещены, но, несмотря на это, все там было окутано мертвой тишиной, которая жутко тяготила всех и действовала неприятно, даже на самого всесильного Бирона. Медленно и задумчиво ходил он в своем рабочем кабинете, поминутно останавливаясь и прислушиваясь к зловещей мертвой тишине.
С той самой минуты, когда императрица Анна Иоанновна почувствовала приближение смерти, он совершенно потерял присутствие духа: ведь приключись что с Анной Иоанновной, положение и власть ее фаворита могли резко измениться.
Герцог, за одни сутки, в сотый раз перебирал в своей памяти все подробности происшедшей с императрицей галлюцинации, так внезапно подорвавшей ее драгоценное здоровье.
А произошло это так. Сидя за карточным столом с ним, Остерманом и Головиным и играя в ломбер, императрица вдруг побледнела и, выпустив из рук карты, быстро, несмотря на свою полноту, так отягощавшую ее в последнее время, поднялась со своего кресла. Она провела рукой по глазам, словно хотела убедиться в реальности происшедшего с нею. Ее партнеры растерянно вскочили и, недоумевая, смотрели друг на друга. Когда же Бирон с удивлением спросил императрицу, чего она испугалась, Анна Иоанновна дрожащим голосом ответила:
— Мне вдруг показалось, что карты мои залиты кровью и я испугалась. Ведь это — очень скверный признак… Мне кажется, что скоро, очень скоро я должна умереть…
— Не стоит верить, государыня, в разные предчувствия, яко сие вне пределов Божьего откровения. Сия же галлюцинация не иначе объяснена быть может, как крови приливом к голове вашего величества, а так как оное не опасно, не стоит вашего испуга, — попытался было Головин успокоить императрицу, но она недоверчиво покачала головой и сказала:
— Нечего мудрить, Головин. Чай, не Бог весть, как трудно догадаться. Это верный признак близящейся смерти, — и, попрощавшись с ними, поспешно удалилась в свою опочивальню.
Бирон был очень озабочен этим случаем.
Он старательно обдумывал свое настоящее положение, вырабатывая давно уж лелеемый им грандиозный план, который сможет удержать его надолго на высоте его тогдашнего положения.