Фернандес вылезал из окна кабинета. Руками он уже ухватился за водосточную трубу, все еще стоя на краю подоконника.
— Вернитесь, — резко крикнул Доулиш. — Если сорветесь, разобьетесь насмерть.
Вместо ответа Фернандес продвинулся еще чуть-чуть по подоконнику и даже оторвал одну руку от водосточной трубы. Находясь в таком полу подвешенном положении — одной ногой опираясь на подоконник, одной рукой держась за трубу, — он вдруг что-то вытащил из кармана. Тускло блеснула сталь пистолета.
— Фернандес, вернитесь в комнату или…
Громыхнул выстрел, и пуля вдребезги разнесла оконное стекло, тут же разлетевшееся с глухим звоном. Донесся дикий вопль Элис.
Доулиш не стал высовываться в зону обстрела, а метнулся в коридор. Тут он столкнулся с Фелисити.
— Пат… — только и смогла произнести она, всхлипывая.
— Я перехвачу его внизу, — решительно сказал Доулиш.
— Ну зачем он тебе! — умоляюще крикнула Фелисити. — Пусть убегает! Он убьет тебя. — Она схватила его за рукав.
— Дорогая, не сходи с ума, — Доулиш попытался высвободить руку, но Фелисити держала его крепко. Время было дорого — ведь Фернандес спускался сейчас вниз по водосточной трубе. На какое-то мгновение Доулиша охватило неудержимое бешенство — самое натуральное бешенство, а не просто злость. Он крепко взял Фелисити за талию, решительно отстранил от себя, вынуждая ее оторвать он него руку, потом перехватил ее взгляд, устремленный на него.
— Прости, Фел, но…
— Ладно, — резко оборвала она. И… отпустила его.
Она повернулась к нему спиной; похоже, в ней было сейчас столько обиды, что она даже не могла выразить ее словами. Он медлил.
— Дорогая!
— О боже, беги, беги под пулю, беги на смерть! — крикнула она.
Он поспешил к двери, обернулся к ней и… опешил: она смеялась. Она знала, что теперь ему не успеть — она добилась своего. Он улыбнулся, грозно потряс кулаком, потом открыл дверь и выскочил наружу.
В доме царила тишина. На улице было тихо и безлюдно.
Машина Доулиша стояла на обочине, сверкая лаком в свете уличных фонарей, но сейчас она была ему не нужна. Вдоль дома тянулась пустая незастроенная полоска — он стремительно, почти бегом пересек ее, достиг того места, откуда можно было наблюдать за задней стороной здания. В темном проеме разбитого окна виднелась черная фигура — казалось, она содрогается, словно от электрического тока.
«Хохочет», — догадался Доулиш.
Фернандес как в воду канул; поблизости не было слышно ни звука, лишь издалека доносился едва различимый приглушенный шум моторов.
— Что ж, бой местного значения ты выиграла, поздравляю!
— Выиграла время, и только, — философски заметила Фелисити. — Хотя прекрасно понимаю, что ничто в мире не остановит тебя с лихвой наверстать упущенное. Великий сыщик Патрик Доулиш вряд ли может позволить себе бездействовать, когда втуне эксплуатируется его имя и чернится его репутация, когда ставится под сомнение его порядочность, когда затрагиваются его честь и достоинство. И…
— А может, ты меня и вправду подозреваешь в том, что я женился на этой девушке? Конечно, я так пока не думаю, но…
— Я подозреваю, что существует заговор. — Фелисити, откинувшись в своем кресле-качалке, смотрела на него, с трудом сдерживая нелицеприятные уколы. — Вопрос в том, с чего ты намерен начать?
Он ответил не сразу.
Часы пробили половину двенадцатого. Элис, еще не вполне оправившаяся от потрясения, вызванного выстрелом, ушла развеяться в город на некоторое время. Ее нетрудно было уговорить не распространяться о необычном визите и столь же необычном исчезновении неистового испанца, к тому же они знали Элис достаточно хорошо, чтобы быть совершенно уверенными в том, что она не станет болтать лишнего.
Соседи либо вовсе не слышали выстрела, либо не очень этим обеспокоились.
С тех пор как сбежал Фернандес, никто не звонил по телефону, никто не стучал в дверь.
Выяснилось, что Фернандес не предпринимал никаких попыток вскрыть сейф и не повредил ничего из мебели в кабинете; просто, открывая окно, он, видимо, сильно ударился ногой о стол, отчего, вероятно, и раздался грохот.
Теперь воцарилась абсолютная тишина, какая наступает после того, как отшумит, отгуляет свое, исчерпав все силы, океанский шторм.
— Давай-ка вернемся еще раз к Мепите, — предложил Доулиш. — Вспомни дословно, что она тебе говорила.
Фелисити безнадежно пожала плечами.
— Она произвела чудесное впечатление! Она была… надеюсь, еще есть… Как бы это тебе объяснить? От нее исходил свет безмятежной юности и полноты счастья. Я не шучу! Я была почти уверена, что ты и в самом деле втюрился в нее. Но когда она коснулась своего замужества… я, вполне естественно, постаралась разузнать все, что только было можно. Не очень-то много удалось, но все-таки. Она…