Сглатываю, наблюдая за семейной перепалкой. Как же ты ошибаешься, папа. Наследники уже есть, только тебе об этом знать незачем. Никому из вас, бездушных и бессердечных, алчных людей. Отец командует, Давид думает только о компании, Милана и мама готовы устроить истерику, а Олег с горящими глазами готовится считать деньги.
— Не на той ты женился, Давид, — усмехается отец, с недовольством поглядывая на меня. — Вон Ева рожает как кошка. Или проблема в тебе? Ты скажи, Давид, ты болен? Почему вы до сих пор за шесть лет не задумались о детях?
— Папа, прекрати! — я взрываюсь и вскакиваю, закрывая детям уши руками, вся дрожу. Меня трясет от черствости и бесцеремонности отца. Он совершенно не стесняется в выражениях. — Если ты не прекратишь разговаривать в таком тоне, мы уедем.
— Ева, сядь, Глафира, уведите мальчиков в кухню и накормите, — командует мама экономке, а затем оборачивается к нам, когда та уводит их. — Предлагаю оспорить завещание. Никто не гарантирует, что наследник появится в ближайшие полгода. За шесть лет-то не появилось, — ухмыляется с горечью. — Подумайте сами. Давид, сделай ты хоть что-то! У тебя много влиятельных друзей! Разве нельзя ничего предпринять?
— Я решу этот вопрос, — жестко говорит Давид, вставая, и в его глазах я вижу твердость и хладнокровие.
Как никто другой, я знаю, на что способен этот человек. Ни капли сострадания, добра, сочувствия. Мама права. Кто, как не он, может решить нашу общую проблему.
Глава 6
Лазурное побережье
Шесть лет назад
— Ева? — томно произносит мужчина, наклоняет голову набок и оглядывает меня с головы до ног, отчего-то задержавшись взглядом на пальчиках.
Поджимаю их, стесняясь его пристального внимания, но глаз отвести не могу. Тряхнув темной мокрой шевелюрой, он протягивает мне ладонь.
— Разреши побыть твоим Адамом, — дерзкая полуулыбка на лице, пауза, затем он растягивает мое имя, словно пробует его на вкус, как какой-то деликатес: — Е-е-е-в-а-а.
Сглатываю, облизываю от волнения нижнюю губу и вижу, как его взгляд сразу же устремляется туда.
— Я… — Не знаю, что сказать, но машинально хватаюсь за его руку.
Он помогает мне подняться, но от головокружения я чуть теряю равновесие, и он тут же притискивает меня к себе.
— Не падай больше в море, русалочка, — ухмыляется, демонстрируя ямочки на щеках.
И когда я вижу его лицо, то млею. Каюсь, ямочки — это моя слабость, даже коленки подрагивают от бабочек в животе.
— Русалки — это утопленницы, — говорю как факт и поднимаю глаза выше и смотрю пристально в его. — А вас как зовут?
Жду, когда он скажет свое имя, чтобы хотя бы знать, кого благодарить за свое спасение.
— Думаю, после всего, что между нами было, можно и на «ты», не правда ли? — оглаживает мою шею кончиками шершавых пальцев, проявляя очевидный интерес.
— Между нами? — в панике опускаю взгляд вниз, но с облегчением замечаю на себе промокшую, но всё же одежду. С облегчением выдыхаю. А я уж подумала…
Сверху раздается мягкий, но басовитый смех мужчины. Поднимаю глаза, упираясь в грудь, и наблюдаю за тем, как она трясется. Затем вижу дергающийся кадык, мужественный подбородок и запрокинутую голову. У моего чернявого спасителя приятный голос, хочется слушать еще и еще.
— А ты бы хотела? — спрашивает, когда окончательно успокаивается, хотя изредка у него вырываются смешки.
— Чего? — уже не помню, о чем шла речь до этого.
С каким-то отчаянием наблюдаю за тем, как скатываются капли по чужому торсу. Сглатываю и отвожу взгляд. От греха подальше. Не пялься на него, Ева! У тебя есть парень, помни об этом. Любящий… Любящий ли?
— Чтобы что-то было, — улыбается, а у самого хитринки в глазах, затем шепотом добавляет: — Между нами.
— Нет! — поспешно вскрикиваю и делаю шаг назад, но снова не удерживаю равновесие и начинаю заваливаться назад.
В последний момент мужчина ловко хватает меня за предплечье и подтягивает к себе. От скорости и силы меня практически вдавливает в его грудь, за которой я так пристально недавно наблюдала.
— Осторожней, русалочка Ева, — хриплый баритон и поглаживание моих лопаток сквозь ткань неприятно влажной одежды, — ты уже который раз падаешь в мои объятия. Не кажется ли это судьбой, м?
Краснею, упираюсь ладошками в его тело, ощущая при этом исходящий от него жар. Или это я такая горячая? Случаем, не заболеваю ли?
— Я не пыталась, кхм, — прокашливаюсь, прочищая горло, — то есть да… не хотела я умирать… просто волны такие… шторм…