— Не всех, конечно. Прежде чем допустить до работы с чем бы то ни было, они подписывают контракт. Мы нанимаем их, они занимаются своим любимым делом, мы же можем не тратить время на детальное описание всех процессов, сосредотачивая ресурсы на другом.
— И что же это «другое»?
Я спокойно откинулся на спинку дивана. В их студии было комфортно.
— Мы не скрываем этого. Уже три месяца, как достроили первый город на Марсе. Наша магия превосходит технологию нынешнего уровня, поэтому мы начали строительство независимых городов. На нашем сайте есть фотографии, описание условий. Через пару месяцев завершиться испытательный срок артефактов, будет открыт набор желающих переселиться.
— Дмитрий Владимирович, это же такая власть… Не вскружит ли это голову магам?
— У нас строгие законы. — Нахмурился. — А поскольку двадцать лет заключения магу идут только на пользу — поразмышляет о вечном, изобретет что-нибудь — у нас свои наказания. Магические.
— А можно поподробнее? — Она подалась вперед. Девушка знала о том, что у нас свои законы, но подробности мы не распространяли.
— Наша жизнь, это равновесие. Какой проступок, таково и наказание.
— Всем известно, что есть суд для магов, и там заправляем ваша жена.
— Да, Алиса очень талантливая магиана.
— Немного странно, что вы, самые влиятельные маги, и сошлись. Это же не расчет?
— Ну что вы. — Я улыбнулся краешком губ. Эта женщина смеет намекать, что Алису протолкнул я! — Только любовь.
— А ваши дети пойдут по стопам родителей?
— Да, Илья любит строить из песка разные здания. То, как он научился его контролировать и делать из него землю, поражает даже нас. Он вырастет замечательным магом-архитектором.
— А ваша дочь?
— О, Юля больше любит воздух. Каждые выходные прыгает с вертолета… Без парашюта.
— А это не опасно?
— Нет, что вы…
Я мельком глянул на часы и внутренне скривился. Терпеть болтовню этой придется еще почти целый час!
Осколок 36 (Вампир). О смерти Царя
— Отец! — Шетир прижался лбом к моей руке. — Не уходи!
Я улыбнулся. Он всегда был наиболее импульсивным, чем брат и сестра.
— Мое время пришло. Я навсегда ухожу из этого мира… Засиделся тут. Меня ждет моя душа. Она скоро покинет свой мир и мы наконец-то встретимся.
После стольких лет разлуки с собой я был бы счастлив даже одной надеждой. Я до сих пор иногда проклинаю провидение, забросившее меня в этот мир. Мир, из-за которого я распался на две части.
С другой стороны ко мне прижалась Элиа. Она была еще мала, и такая потеря останется в ее сердце тяжелой печатью страха того, что такое когда-нибудь повториться.
Оля молча гладила меня по волосам. За время совместной жизни она полюбила меня — я знал это, хотя ни одно слово о любви не сорвалось с ее губ.
— Шепот, я оставляю трон на тебя. Будь хорошим Царем… — Прошептал я, чувствуя, как душа расстается с телом.
— Я не подведу, отец. — Это было последнее, что я услышал.
Воспарил над всеми и посмотрел на свою спальню сверху.
Двуспальная кровать с красными шелковыми простынями, на которой собралось вся моя семья. Они искренне печалились моей кончине. Шепот в дорожном плаще — он примчался, как только ему сообщили, что я присмерти. Усталость сквозила в каждом его взгляде, как и печаль. Но печаль оставила на каждом из них след — и на Оле с заплаканными глазами, и на Шетире, который находился в смятении, что уж говорить про Элию.
Шетир любил магию и любые поединки. Он унаследовал от меня способность влипать в неприятности. Но я, самый дорогой после брата ему человек, погиб от магии. От своей магии.
Да, это опять произошло — и виной тому эксперименты, без которых я жить не могу. Точнее, одно заклинание — пожиратель жизни, против которого я еще не придумал противоядие. Я был обречен с того момента, как он вышел из-под контроля.
И сейчас мой сын терзался. Он был на грани, мог даже бросить занятия магией навсегда. Я коснулся его своей душой и он внезапно расслабился, приняв решение не дать пропасть дару, унаследованному от меня.
Я уже знал, что большинство своих открытий Шетир сделает в области защит.
Я еще раз посмотрел на своих родных, прощаясь с ними, и ушел с чистым сердцем.
Прежде чем преодолеть врата, я посетил всех своих друзей. Они поняли, что я умер, а душа моя покидает их. Они прощались — говорили о том, что я должен знать. Не для того, чтобы жить дальше, а чтобы они жили дальше со свободной душой.