Перебивая друг друга, они стали перечислять: работники справочной службы, паспортного стола, милиции... Где искать работников справочной службы? Это раньше на каждом углу стояли желтые будки "Справочное бюро", теперь их днем с огнем не найти. Хотя... надо бы съездить на вокзал, может, там осталась заветная будка? Что еще? Паспортный стол... Тоже непростая задача. Но нет ничего невозможного. А как насчет милиции? Раз "моя милиция меня бережет", может, и помочь сможет? Как ни странно звучит, но вполне возможно, что достать нужную информацию проще всего окажется именно с помощью милиции - на нее легче выйти. А деньги нынче любят одинаково и милиционеры, и паспортисты...
- Хорошо, допустим, мы получили информацию. И как мы ею воспользуемся? Будем ходить по квартирам и выбирать себе "Звезду"? Или разошлем письменные приглашения и устроим смотрины всем сразу, этакий себе конкурс красоты? - Виктор грустно усмехнулся. - Ты представляешь, как это будет выглядеть?
- А что, это, между прочим, великолепная идея! - радостно воскликнула Нина. Она даже не обратила внимания на иронию, с которой была высказана свежая мысль. - Именно так мы и сделаем! Мы разошлем именные приглашения каждой из них, только предложение надо придумать такое, что бы ни одна из них не смогла от него отказаться!
- И что мы с ними со всеми будем делать? - Виктор все же был неисправимым скептиком.
- Что захотим, то и сделаем! Это мы придумаем потом. Главное - собрать их всех вместе. Ты узнаешь свою "Звезду", а остальных мы отправим восвояси. Сунем им по какой-нибудь ерунде в виде подарка, чтобы никому не было обидно за напрасно потраченное время. - Нина все больше воодушевлялась этой идеей. Действительно, зачем ходить по всем адресам, которые они найдут в результате нехитрой операции с игриво шуршащими дензнаками. Можно арендовать небольшой зальчик на один вечер, устроить розыгрыш какой-нибудь беспроигрышной лотереи или еще что-нибудь столь же незатейливое...
- А откуда у тебя такая уверенность, что я ее непременно сразу узнаю?
- Вот ведь, Фома неверующий! Я же говорила, что ты не сможешь пройти мимо - обязательно почувствуешь, что это она. Я не знаю, как это будет и что именно ты почувствуешь, но иначе не может быть, иначе не было бы ничего. Понимаешь, у вас с ней незримая, но очень сильная связь на уровне подсознания. Если хочешь, даже космическая связь, неземная! Именно поэтому ты и видишь свои сны, наверняка и она их тоже видит. И благодаря этой связи мы с тобой смогли выяснить, что она здесь, в Киеве. Ну не сможешь ты ее не заметить, при всем своем желании не сможешь!
Нина говорила очень убедительно и даже радостно. Но одному Богу известно, чего ей это стоило! Щемило не столько в сердце, сколько во всем теле - сдавило горло и грудь, перехватило дыхание и свело в кулак желудок. Она и сама удивилась такой реакции организма на то, что давно знала: Виктор предназначен только для одной женщины на всем белом свете. И эта женщина, увы, не она... Ну почему же такая несправедливость? Ходит где-то рядом совершенно посторонняя барышня, знать не знает о существовании Виктора Иванцова, а он сгорает от неземной любви к ней! Она, может, даже и не красавица. Может, даже и вовсе откровенный крокодил - ведь и возраст-то уже приличный, может, она выглядит совершеннейшей старухой! Но вот ведь ирония судьбы: будь она даже страшнее атомной бомбы и ужаснее собаки Баскервилей, будь она ровесницей динозавров и диплодоков - для Виктора она все равно будет самой разъединственной на свете! И к каким бы ухищрениям ни прибегла Нина, Виктор никогда не заметит, как она мила, стройна, умна и обаятельна, и никогда не быть ей рядом с ним, невероятно красивым мужиком, высоким, статным, опять же умным под стать ей, ну и, конечно, богатым. Никогда! Уж ей ли не знать, что такое "Двойная звезда"? Уж ей ли надеяться, что эту несправедливость можно исправить при помощи нехитрых женских уловок? Не тот случай. Безнадега полная... И за что мужику такое наказание? И ей за что? Как же ее угораздило влюбиться в клиента, тем более, что с самого начала знала о невозможности каких-либо лирических отношений с ним?
Добывать информацию пришлось Виктору - ему не раз уже доводилось общаться с государственными органами, в бизнесе без такого общения далеко не уедешь. Недолго думая, он отправился в ближайшее отделение милиции, к первому случившемуся на рабочем месте оперуполномоченному. Им оказался старший лейтенант Школьник, рано облысевший коротышка с малоподходящей для милиционера фамилией. Школьник не был учеником в своем деле, в органах проработал уже лет десять. За это время успешно научился ненавидеть посетителей и презирать вообще всех людишек, не являющихся его прямыми коллегами. Непрямых же коллег ненавидел тем более сильно, чем выше его самого стояли они на иерархической лестнице государственного значения. Также он успешно освоил науку взимания мзды за место у старушек, мирно торгующих сигаретами на разнос у подземного перехода. Плата взималась теми же сигаретами, причем самыми дорогими из имеющихся у бабушек в ассортименте - с каждой по две пачки "Парламента" или "Данхилла". По-видимому, зрение у Школьника было неважнецким, ну не видел он мелких буквочек, предупреждающих его о вреде курения. В упор не видел. Это ничего, не пришлось бы только однажды, надев очки, прочесть: "А ведь Минздрав предупреждал..."
Говорил Школьник на русско-украинском наречии, почему-то прозванном в народе суржиком. Причем, если в устах народной украинской героини Верки Сердючки это звучало довольно мило, органично и непосредственно, то Школьник изрыгал нечто маловразумительное, шипящее и булькающее одновременно. От его речи к горлу посетителя подкатывала тошнота, и хотелось немедленно съесть кусочек лимона без сахара, что бы избавиться от дурноты. Конечно, проще всего было бы покинуть этот кабинет, и никогда больше не слышать "сладкоголосого сирена", но это позже, а пока...
Прежде, чем изложить хозяину кабинета причину своего в нем появления, Виктор выложил на стол откровенно раскрытый конверт. При этом из конверта чуть не выпали, весьма эффектно зацепившись за отогнутый бортик, несколько живописных зелененьких бумажек. Глядя на портреты чужих президентов, маленькие глазки Школьника стали масляными, он нетерпеливо облизнул вмиг пересохшие губы.
- Чим могу допомогты? - залебезил он перед посетителем.
Не успел Виктор и рта раскрыть, как дверь с жалобным скрипом приоткрылась и в кабинет заглянула оплывшая голова. На вторжение непрошенного гостя Школьник прореагировал несколько неадекватно. Он подпрыгнул на стуле, рухнул грудью на обшарпанную столешницу, пытаясь своими телесами прикрыть от чужого любопытного взгляда драгоценный конверт и только после этого взглянул на посмевшего нарушить его покой. Узнав странного посетителя, заверещал срывающимся голосом:
- Вон отсюдова!
Голова на мгновение скрылась, но тут же вернулась на прежнее место: