Виктор не ответил, только посмотрел пристально в глаза матери и отвернулся к стенке. Помолчав немного, добавил:
- Верить или не верить - это твое личное дело. А мое дело - предупредить тебя. Я уже и завещание написал. Тебе отписал максимум, сколько ты сможешь потратить до конца своей жизни; акции и прочие финансовые бумаги оставил Андрею, фирма тоже остается за ним... Еще одну часть оставляю Светланиной дочери. В том, что девочка лишится матери, моя вина, я должен компенсировать ее потерю хотя бы материально. А тебя очень прошу, не смей оспаривать эту часть завещания.
Выдав тираду, Виктор замолчал окончательно. И, сколько мать ни пыталась его растормошить, какие бы слова ни говорила, сын не реагировал ни на что.
***
Киев
Так и не сумев растормошить сына, Ирина Станиславовна бросилась разыскивать Андрея. Тот подтвердил астрологические бредни Виктора и, в свою очередь, повез мать лучшего друга к Нине, как главному специалисту в этой области. И лишь только поговорив с расплакавшейся вдруг Ниной, Ирина Станиславовна поверила в космическую исключительность своего сына. И только тогда по-настоящему ужаснулась - что она натворила?! Как, КАК вернуть расположение Светланы, как уговорить ее перебраться к Виктору?!
Андрея и, как сразу догадалось материнское сердце, влюбленную в Виктора Нину не пришлось долго уговаривать на поездку в Киев, и "команда спасения" выехала в столицу Украины.
Выйдя из поезда в полдевятого утра, прибывшая компания на такси отправилась в спальный район с таинственным названием Воскресенка.
Воскресенка оказалась довольно далеко от вокзала. Какое-то время пришлось простоять в пробке на мосту через Днепр. Ирина Станиславовна была слишком озабочена судьбой сына, а потому любоваться красотами весеннего Киева была не склонна. Да и любоваться особо было нечем, разве что широким и могучим Днепром, через который они пытались перебраться. Даже в хмурое ненастье река выглядела красивой. Темное облачное небо отражалось в серой воде. Сильное в середине, у берегов течение практически не было заметным и небольшие лагунки выглядели довольно уютными. На широко раскинувшихся ветках одинокого дерева, в высоту давно переросшего мостовые перила, устроили выездное заседание черные галки. Они не только оккупировали крону дерева, но некоторые из них с удобством устроились непосредственно на перилах, и наблюдателю казалось, что в эту минуту они живо обсуждают очень серьезную птичью проблему. Их серьезность выглядела так забавно и могла бы растопить любое, даже ледяное, сердце. Только троице, прибывшей из Москвы, было совсем не до умиленья...
Прознав о давнем знакомстве Андрея с возлюбленной сына, Ирина Станиславовна попросила его сломить сопротивление Светланы. Самой говорить с несостоявшейся невесткой ей, во-первых, не очень хотелось. Ирина Станиславовна испытывала к несостоявшейся невестке весьма неоднозначные чувства. Было ужасно стыдно перед нею за свое недавнее выступление в защиту морали. Теперь-то она прекрасно понимала, что Светлана не заслужила и десятой доли пролившегося на нее гнева. Но, несмотря на стыд, несчастная мать физически не могла заставить себя полюбить женщину, от которой настолько сильно зависела не только судьба, но и сама жизнь единственного сыночка. Умом понимала, что должна любить и лелеять Светлану, как собственную дочь хотя бы ради Витюши, но в душе занозой сидела какая-то злость, не позволявшая простить киевской выскочке зависимость от ее решения. Отсюда выплывало и во-вторых - Ирина Станиславовна панически боялась обидеть Светлану, нечаянно обнажив свою неприязнь и страх перед нею. Вот потому-то честь провести со Светланой "воспитательную беседу" выпала именно Андрею.
Увидев Свету, Андрей ужаснулся. Боже, что случилось с той миловидной, полной жизни молодой женщиной, которую он видел буквально два месяца назад? Вместо цветущей Светланы перед ним, держась за входную дверь, стояло приведение. Из аппетитной пышечки Света превратилась в худющую трость желтого цвета. Кожа не успела стянуться и от резкого похудения дрябло висела на щеках и подбородке. Глаза спрятались глубоко под брови, под ними залегли темно-коричневые нездоровые круги.
Света посторонилась, впуская гостя в квартиру, и прошла в комнату, на всякий случай, держась за стенку. Ее шаги были столь неуверенные, и все движения такие скупые и четко просчитанные, что смертельная жалость к давней подруге сжала сердце Андрея и он, не в силах побороть чувство вины, схватил ее сначала за плечи, потом и вовсе прижал с силой к себе, не давая сделать следующий шаг:
- Прости меня! Господи, что я наделал?! Светка, милая, прости меня!
Света только крепче вжалась в стенку и едва слышно проговорила:
- Мне тяжело стоять. Позволь мне пройти...
Голос ее был настолько слаб, что чувствовалось - ей тяжело не только стоять, но и говорить. Пожалуй, даже дышать для нее было задачей не из легких. От жалости и боли у Андрея перехватило горло. Он не смог ответить, только молча отошел в сторону, и с ужасом наблюдал, как осторожно садится хозяйка в кресло, какой крупной дрожью трусятся ее руки, когда она опирается на подлокотник кресла. Ужас от осознания того, что перед ним находится практически покойница, которая почему-то еще умеет шевелить конечностями и немножко языком, сковал все его члены. Только теперь он понял, насколько серьезны были разговоры о том, что несчастным влюбленным не жить друг без друга. До сих пор он все еще не осознавал, что друг детства и всей жизни, Витька Иванцов, самый дорогой человек на свете после Янки и маленького Ваньки, может кануть в небытие в любое мгновение! И не он один. Вместе с ним уйдет замечательная, веселая девочка Света, с которой когда-то так здорово было бродить по летней Москве...
Молчание затянулось, и Андрей понял, что не сумел совладать со своими чувствами и все, что успел передумать за пару минут, Света явственно читала на его лице, как на листе бумаги. Она только усмехалась уголками губ его ужасу, а глаза ее оставались все такими же мертвыми серыми стекляшками. А ведь еще два месяца назад она смотрела на Андрея искрящимися зелеными озерами...
- Что, так страшна? - тихонько прошептала Света, пытаясь вложить в слова хоть капельку иронии. - Страшна, я знаю. Рассказывай, какими судьбами?
Все заранее заготовленные фразы вылетели из головы гостя, как только он перешагнул порог квартиры. И говорить оказалось совсем нечего - он по Светкиным глазам понял, что она прекрасно знает, зачем он приехал, но не намерена отступать от принятого решения. И все-таки сказал:
- Свет, дальше медлить нельзя. Потом может быть слишком поздно...
Света кивнула:
- Я знаю. Только уже и так поздно... Давно уже поздно...
- Нет, нет же, еще можно все исправить, - горячо возразил Андрей.
- Нет, - хозяйка покачала головой. - Нет, Дюша, уже давно поздно. Мы опоздали на долгих тринадцать лет... Ничего уже не исправишь...
- Не говори так! Я знаю - это я виноват, если бы не я, вы бы уже давно были вместе!
Света попыталась улыбнуться:
- Не смеши меня, Дюша. Причем тут ты?