Сквозь ее слова все еще прорывалось что-то негативное, что-то еще жгло Светкино сердце, но злости к гостье она уже не испытывала. Конечно, обида на незаслуженное оскорбление никуда не делась, но уже было по-человечески жаль Ирину Станиславовну. Света буквально чувствовала ее страх перед нею, страх потерять сына. И, как мать, Светлана ее прекрасно понимала, и даже сочувствовала ей. И уже совсем не хотелось мстить, хотелось лишь утешить несчастную женщину, которой вскоре предстоит потерять единственного сына.
Света поднялась, намекая на то, что визит можно считать завершенным. Ирина же Станиславовна, с огромным нетерпением ожидающая вердикта и понявшая, что положительным он явно не будет, вдруг бухнулась перед Светой на колени, уткнулась носом в Светкины ноги, обхватила их руками и залепетала заплетающимся от волнения языком:
- Умоляю тебя, деточка, Христом-Богом молю - спаси моего сына! Спаси его, век на тебя молиться стану! Не обрекай меня на одиночество, спаси сына!
От неожиданности, от того, что колени ее вдруг обхватили руками, сжав крепко-крепко, Светлана чуть не упала. И так после двух подряд незапланированных, да еще и столь эмоционально наполненных, визитов сил уже практически не оставалось, так теперь ее еще словно спеленали туго-туго, солдатиком, только почему-то руки оставили свободными. И, чтобы не потерять равновесия, Света ухватилась руками за плечи нежданной гостьи и стояла так, пытаясь совладать с головокружением, а Ирина Станиславовна все захлебывалась слезливыми мольбами:
- Спаси сына, умоляю тебя, спаси его!
С трудом поборов головокружение и призвав все оставшиеся силенки на помощь, Светлана попыталась отстранить от себя гостью:
- Перестаньте, Ирина Станиславовна, зачем вы так? Не надо, вы же потом никогда не простите мне вашей слабости. Сейчас Богом молите, а потом проклинать будете до последнего вздоха. Не надо, встаньте, Ирина Станиславовна, встаньте. Я не могу вас поднять, я совсем обессилела, а вы вставайте, ни к чему это, ни к чему... Я ничем не могу вам помочь... Я прощаю вас, но ничего не могу поделать - все слишком сложно, все так запуталось. Я прощаю вас, но это уже ничего не может изменить. Я люблю вашего сына, безумно люблю, но и мужа я тоже люблю, и дочку. Я не могу сделать им больно, я не могу предать их. Понимаете, ребенку двенадцать лет, очень сложный возраст. Я не смогу ей объяснить свое решение - она в любом случае возненавидит меня. А я не хочу без нее жить, хоть в Москве, хоть в Киеве - какая же я буду мать, если брошу ее с отцом? И с собой я ее забрать не смогу - она слишком сильно любит отца, а теперь еще и будет считать его пострадавшей стороной... Вполне, кстати, обоснованно. Замкнутый круг, из него нет выхода. Вот вы смогли бы предать своего сына? Смогли бы его бросить? Только честно. Скажите честно - вы бы оставили своего единственного сына?!
Несколько бесконечно долгих мгновений Ирина Станиславовна, все еще стоящая на коленях, округлившимися от ужаса глазами молча смотрела на Светлану. И только в эту минуту Света почувствовала искренность, ненависть и страх испарились из глаз гостьи. Потом, прекрасно понимая, что правда в данном случае может стать смертельной, Ирина Станиславовна все же ответила честно, не в силах лгать в глаза умирающей женщине, матери:
- Нет...
Светлана устало кивнула:
- Ну вот, вы меня поняли. Я не хочу причинять вам боль. Я вообще никому не хочу причинять боли. Но как бы я ни поступила - все равно кому-нибудь непременно будет больно. Что еще мне остается делать, как ни думать о собственном ребенке? Да, я умру, но в ее глазах я останусь хорошей матерью. Рано умершей, но хорошей, не предательницей. Вы меня понимаете?
Потерянно кивнув, со слезами на глазах Ирина Станиславовна покинула квартиру. Но не покинула мысли спасти сына. Нет, она еще поборется за его жизнь!
Поняв, что уговорить Светлану одуматься не удастся ни ей, ни Андрею, ни, тем более, Нине, а времени на спасение сына остается все меньше, Ирина Станиславовна в панике кинулась разыскивать мать Светланы. Это оказалось не очень сложно, опять на помощь пришел Семидольский. Он помнил Светкину девичью фамилию, довольно редкую и необычную - Куксик. Если добавить к фамилии факт, что дама лишь несколько лет назад переселилась в Киев из Владивостока, найти ее удалось с первой попытки. Вернее, не ее саму, а адрес и телефон Куксик Лидии Тимофеевны.
Первым делом Ирина Станиславовна ей позвонила. Сначала убедилась в том, что Лидия Тимофеевна действительно мать Светланы, после чего попросила разрешения немедленно подъехать к ней для очень важного разговора. Оставив собеседницу перепуганной и крайне заинтригованной звонком неизвестной женщины, прибывшая компания на такси отправилась на Троещину, где и жила Светкина мать.
Дверь открыла ухоженная дама раннего пенсионного возраста. В глаза гостей сразу бросилось внешнее сходство хозяйки с дочерью. А когда она заговорила, они вообще были шокированы: голоса Светланы и ее матери были не просто похожи, они были совершенно идентичны. Даже интонации, малейшие нюансы - никаких различий, просто один голос! Правда, ныне голос у Светланы не то, чтобы изменился, а словно бы потух, но все гости прекрасно помнили ее настоящий голос, а потому были слегка ошеломлены поразительным сходством.
Как и Ирина Станиславовна, мать Светы не могла поверить в россказни неожиданных гостей. Уж Лидия-то Тимофеевна знала, как ее дочь любит мужа, своего Сонэчка! И чтобы Светочка завела себе любовника - да быть такого не может, ее девочка на это не способна...
- Да не любовника, - нетерпеливо перебила ее Ирина Станиславовна. - В том-то и дело, что не любовника! Все гораздо серьезней, поймите. Серьезней и страшней. Потому что, если они не будут вместе, они оба погибнут. Вы хотите лишиться дочери?
- Господи, да что вы такое говорите, - испугалась хозяйка и трижды сплюнула через левое плечо. - Конечно, не хочу, и вообще что за глупости вы несете. Моя Света уже давно нашла свою судьбу. Олег и есть ее судьба. Ей с ним исключительно повезло. И ни о каком Викторе она мне не рассказывала, а у нас с ней нет секретов друг от друга...
- Это вам кажется, - Ирина Станиславовна вновь перебила непонятливую хозяйку. - Я тоже думала, что у сына от меня секретов нет. Пока в отчаянии он не открыл мне страшную истину. Вы мне скажите: вы считаете, со Светланой все в порядке, по-вашему, ей ничего не угрожает?
Лидия Тимофеевна захлопала ресницами:
- Да что-то расхворалась в последнее время... Врачи говорят, хроническая усталость. Говорят, покой нужен...
- И это вы называете хронической усталостью?! Вы давно ее видели? Да она же выглядит немногим лучше покойницы, а вы говорите - "хроническая усталость"! Лидия Тимофеевна, голубушка, откройте глаза! Вы же со дня на день можете ее потерять!!! Вот и мой слег... Похудел совсем, и какой-то черный стал, - гостья достала из сумочки носовой платочек и промокнула уголки глаз. - Я вот тоже думала, ерунда, отлежится, а теперь вижу - плохо дело, нам надо спасать детей, пока не поздно...