— Сто зеленого? Светлый, темный, как хвоя, салатный… буро-зеленый… где же набрать?
— Оказывается, что можно. И теперь представьте, что вам в детстве не сказали про эти цвета, что мы живем и не замечаем настоящего мира вокруг нас. Он огромен, он интересен, а мы сделали вокруг себя пузырь с мутными стенками. За ним кто-то пройдет… прекрасный… а мы на в своем пузыре видим только страшную тень… Не понятно? Ну, смотрите, собака сколько запахов чует, она по ним «видит», кто прошел, когда, что он ел вчера и какое у него здоровье. И так везде… мы упрощаем этот мир, мы без этого жить не сможем, но это… обидно… и грустно…
— И что делать? — Орха прижала руки к груди и смотрела на меня распахнутыми глазами.
— Узнавать новое, хотя бы… путешествовать, читать, учиться всему чему только можно, разговаривать с умными людьми, тренироваться, думать… думать, как устроен этот мир… задавать вопросы… помните, как маленькие дети: «А это что? А это что?», а потом… раз… и кроме жратвы и пива, ну и большой этой самой… ха-ха, вам все… больше ничего не надо. Люди жили в пещерах и мамонтов гоняли, а теперь вон… замки, печки, на лошадках, на кораблях, плаваем, ездим, захотим, так и в небо взлетим…
— Как? Как птицы?
— Нет, крыльями махать не надо. Видели же моих воздушных змеев? Летает? Летает. Представьте, что он больше в десять раз… поднимет человека? Поднимет. Останется только придумать, как им управлять, но это… сложно, о возможно. Паруса придумали на корабли, упряжь на коней, и сделать…
— Мы сможем это сделать?
— Пока нет. Нет у нас таких материалов, крепких и легких, и тканей таких прочных, чтобы каркас змея обтянуть… пока нет…
Гвардейцы подняли головы в темное вечернее небо, виконтесса по-прежнему в упор смотрела на меня, шевеля губами, потом прошептала в ухо:
— Научишь меня? Видеть мир по-другому…
— А я чем занимаюсь? Я стараюсь, моя звездочка…
— Ваша светлость, а у гвардии есть девиз теперь, а у всего герцогства какой… этот… девиз?
— «Кто не с нами, тот против нас»…
— Ха-ха-ха…
— А у герцога Корта Поду? — снова мне на ушко.
— Не забуду родную «халабуду»…
— Да ну тебя… я же серьезно…
В лес вошли по незаметной тропинке, Леш шел впереди, за ним несколько человек, постоянно меняясь, срубали верхние и боковые ветки, потом уже вели лошадей в поводу. Я решил не дробить отряд, была мысль сходить налегке, но я ее отбросил. Ну его… двадцать вооруженных рыл, это двадцать вооруженных рыл. Постепенно начался небольшой подъем, лес стал светлее и идти стало легче.
— Здесь хорошие места, можно было бы сделать тут деревню, но люди боятся.
— Кого?
— Близости холмов, ваша светлость.
— Ну, а что было? Что происходило?
— Люди пропадают, я же говорю, ваша светлость.
— А в другим местах не пропадают?
— Дык… везде пропадают, конечно… но уж больно место странное.
— А дальше и вокруг что, Леш?
— Там, где река По заворачивает к горам, там места хорошие, высокие, там наши деревни и стоят, ну, вы знаете, ваша светлость. А здесь, если за холмы пройти, и туда дальше на юг, вдоль Лароды, одни болота и чем дальше, тем хуже. Сначала еще ничего, островки, птиц много, ягод, а потом совсем гибло.
— Но дорожки есть? А, Леш? С той стороны кто-то приходит? Или вы к ним?
— Далеко, ваша светлость. По островкам видно, что иногда, очень редко кто-то бывает… как и мы… птицу бьют или отдыхают, кое-кто из старых охотников с кем-то знакомился из пришлых… такие же охотники, как и мы… и все.
— А на север и на юг?
— На юг я не ходил, там свои охотники есть, мы с ними не очень. А на севере горы начинаются, камнеломка, зверя нет, дорог нет, холодно, нечего делать.
— Ясно, — мы остановились возле ручья, чтобы отдохнуть, и я сразу увидел кусок каменной кладки, ограждающей овраг. — А это что, Леш? Много здесь таких?
— Да, видно для скота когда-то делали, а потом ушли, есть тут такие.
— А развалин нет никаких?
— Камни есть где навалены, но так, чтобы дома, нет.
Кладка была совсем древняя. Почти полностью засыпанная, здесь же весенние води подмыли и обнажили кусок стены. Здоровые деревья, растущие сверху подтверждали, что здесь счет шел на столетия, а не года.