— Ты что, мое солнышко…
— Я последнее время совсем не своя, извини меня. Я больше не буду. Мне все казалось, что сейчас моя сказка закончится, и я останусь тут рыдать с твоей азбукой в обнимку… а ты…
— А я?
— А ты там в своей комнате будешь с кем-то другим…
— Как можно? Дай поцелую, только ты… только ты…
Ярмарку пришлось сдвигать. Из Торы прискакал гонец с известием о том, что пришел большой караван купеческих кораблей с юга, и они, заслышав о наших товарах и успехах, хотят доплыть до Подуха. В итоге листья уже совсем пожелтели и, наконец-то, началось…
Такое количество народа город не видел никогда. Корабли стояли у пристани на нашем берегу, у пристани в ремесленном поселке, часть была вытащена на пляж, мелкие лодки и плоты с верховьев были зачалены прямо за опоры моста, палатки, шатры, бивуаки окружали город сплошной стеной, поскольку внутри не было уже места никакого. Приплывшим купцам выделили почетные места на площади, там же продавали наши изделия, дальше толпились палатки, лотки, подводы и прочее, с которых торговали всем чем только можно…
Зерно, мука, крупы, овощи, травы, живой скот и птица, ай… не кусайся, мясо в необозримом количестве в виде окороков, колбас, колбасочек, колбасюлечек, на, попробуй, куда пошел… рыба, соленая и вяленая, и живая в бочках, и морская и речная, шерсть, пряжа, нитки, кожа, бочки, чаны, туеса, ведра, седла, стремена, инструмент, от иголок до новомодных сеялок, от мастерской герцога Поду, само собой, эх, ты, деревенщина… посуда, горшки, фужеры, блюда, зеркала, большие в «рост» и карманные… пошли на «ура», оружие, от арбалетных болтов до мечей, нет, щиты с гербом герцога только служащим дружинникам, отвали… одежда, да, «джисы» герцогские, что, какая подделка, на смотри, герб на…, рубахи, закрытая лавка с женским бельем, куда прешь, дурень, только для женщин, прошу, госпожа… мед, конфеты, дети, как пчелки, крутились вокруг, богатая лавка с книгами, успели напечатать азбуку, два тома «Сказок виконтессы Орхи», краткий курс по перевязке раненных и лечению некоторых «болячек», все цветное и с рисунками, картины, а что, замок без картин, барон, это не замок, это сарай, знаете ли… украшения, фурор произвели кулоны, повесили на цепочки и веревочки сердечки, цветочки, солнышки для женщин и перекрещенные мечи, гербы для мужчин, игрушки… а-а-а… игрушки, над их созданием у меня трудился целый цех, работайте, идей на несколько лет хватит… все и не перечислишь…
Народ, по-моему, просто слегка поехал «крышей» с непривычки… Благородные осматривали товары, которые раньше надо было искать, заказывать, а тут они лежали в любом количестве, их жены крутили головами, засматриваясь на украшение и одежду, крестьяне и горожане из других городков, открыв рот, бегали от лавки к лавке, осматривая, ощупывая и прицениваясь, а вы чего, без денег, ха, нам герцог заплатил и за уборку, и за излишки, во, смотри, гуляем… эль лился рекой, пирожки со множеством начинок не успевали остыть, порцию «бигоса», эй, малой, поживее, а ты что, не пробовал, эх, темнота, садись угощу… сейчас «фубол» пойдем смотреть, дружинники с гвардией играют, и это не знаешь, как вы живете-то, бедолаги…
Приезжие купцы сначала пытались давить гонором, но, поняв, что они со своим обыкновенным товаром «чужие на этом празднике жизни», быстро распродались по бросовым ценам и теперь неистово закупались всем новым и интересным. Жители замка, появляющиеся на ярмарке, поражали всех, дамы нарядами, мужчины выправкой и броней, я предупредил всех, что это у нас премьера, и чтобы все соответствовали моменту. Пару раз, и мы с Орхой показались народу.
— Смотри, герцог с дамой!
— Это его невеста, дурень. Свадьба через два дня. Замок весь гудит…
— Да, ну… откуда знаешь?
— Да, весь город знает… пир будет большой, и городских будут угощать…
— Я хотел уезжать, нет, теперь останусь. Ох, красивая какая, а платье, а на голове… так и горит…
— Подарил ей, говорят… из чистого золота, и вся в камнях самоцветных, смотри, к музыкантам пошли, бежим, послушаем, они его светлости все время новые песни поют. Правда, говорят, что это виконтесса все придумывает.
— Какая виконтесса? Я с милордом в поход ходил, он сам поет.
— Тихо! Дай послушать!
— Смотри, целый гривенник дал…
— Да, что там гривенник… за такую песню можно и больше… гляди-гляди, целуются…
— Тихо вы! Еще поют!