Все внимательно слушали.
— И еще один, тот, который похож на знак гвардии, — я показал на шеврон с черепом, — это за особые заслуги и за невероятную доблесть. И первых, кого мы наградим, это командира и наводчика катапульты, которые потопили два корабля, наводчика баллисты, который поразил руль третьего корабля, а в последней битве сбил трех, вы слышите, трех рыцарей. И, конечно, десятника Сапая… вот, смотрите, стал десятником и не дал сбежать врагам в битве. Вся десятка ранена, но выстояли и победили. Выходите сюда…
Похлопал всех по плечу, выдал шеврон с гривенником в придачу, последнее было принято «на ура».
— И еще… герцогство не бросит вас, если вы будете ранены, и не бросит ваших детей, если вдруг вы погибните в бою, все будут сыты и пристроены. Если кому-то нужны подъемные, особенно тем, кто пришел к нам из других мест, на семьи и детей, то обратиться к своему десятнику, а он дальше по команде. Поможем, но, если узнаю, что пропили и проиграли, а дети голодные… лучше сами сразу об осину убейтесь. Понятно? Вот пока и все. Готовимся к весне, лето будет жарким. Ну и напоследок… Здоровы, молодцы!
— Здрав желав, ваша светлость!
— Вольно! Разойдись!
Глава 30
Горе-лекарь
«Кто у нас лечит заикание?
— Палача позовите».
Орха не вернулась. Мне это перестало нравиться, посылать кого-нибудь было неудобно. Взял десятку гвардейцев и поехал сам. Встали на ночевку, обругал себя, что не подумал о палатке или шатре, бойцы замотались в попоны, а я мерз у костра.
— Не спится, ваша светлость? — Луц подбросил хвороста.
— Напомни мне потом о том, что надо сделать нормальный обоз с шатрами на десятку, с печкой, с кухней и прочим.
— Для вас, ваша светлость?
— Для всех, Луц. Боец должен поспать в теплом месте, а не на земле, высушить обувь и пожрать горячего, а не этот сухпай…
— Тяжело, наверное…
— Нет, все просто… была такая армия давно, в далекой стране, так они каждый вечер строили укрепленный лагерь. Шли пешком при этом, несли все на себе. И каждый вечер ров, забор с воротами, шатры, отхожее место, плац, все, как полагается.
— Вот это да…
— Завоевали полмира.
— А потом что, ваша светлость? — это на разговор подтянулись из темноты другие бойцы.
— Разленились, решили, что они теперь боги, и их завоевали те, кто не разучился драться.
— Армия всему голова.
— Да, нет боец, не армия. Вот будет одна армия в герцогстве и что? Что есть будем?
— Завоюем кого-нибудь… замок там…
— Завоевали, хорошо, разграбили. Проели, пропили, дальше что? Дальше идем?
— Конечно…
— Пошли дальше, там уже нас ждут, но мы победили, опять разграбили, проели. Все ближние уже или разбегаются и прячут, или вооружаются и стены строят. А мы с каждой победой теряем людей, и, в итоге, найдется кто-нибудь, кто решил, что тоже надо жечь и убивать… и все…
— Но те же, кто лагеря строил смогли, ваша светлость…
— А у них все работало и скворчало… города, как по линейке, дома каменные, фонтаны, бани, стадионы… это как наши ристалища, только там не только турниры с оружием, но и другие… кто быстрее добежит, кто дальше копье метнет, борьба и прочее. Города обустроены, поля вспаханы, политы, корабли товары возят туда-сюда, оружие хорошее, люди обучены, красота.
— Люди красивые, ваша светлость? Бабы?
— Бабы, боец, свои всегда лучше. Они ближе и доступнее, — за костром засмеялись. — А так да, красивые. Вы сами знаете, одно дело в мастерской спину гнуть, а другое дело вы вон… с мечом потренировались, поборолись, побегали… спины у всех выпрямились, ноги сильные, руки крепкие, морды наглые… то есть красивые, — смех уже не смолкал. — Вот и у них было так… красивые люди были в чести. Красивые женщины рожали красивых детей от красивых мужчин… в одной стране, вообще, некрасивых и хилых детей сбрасывали в море.