— А… ну… да…
Блеск её чёрных глаз так завораживал Харуюки, что он едва мог говорить.
Действительно, вчера она ни с того ни с сего завалилась в кабинет класса 2-С и заявила, что «председатель комитета по уходу должен немедленно явиться в школьный совет». Харуюки, по ошибке вступивший в этот самый комитет, пошёл за ней, ожидая, что его будут за что-то ругать, но, как оказалось, Черноснежка отдала этот приказ только ради того, чтобы побыть рядом с ним наедине.
Естественно, Харуюки был отнюдь не против разговоров наедине с Черноснежкой… они казались ему воплощением счастья.
Но в то же время Черноснежка всегда была для Харуюки чрезвычайно важным и дорогим человеком. Она не просто командир его Легиона, не просто его «родитель». Она — его спасительница, вытащившая его со дна болота и подарившая надежду. Она — его королева, которой он присягнул на вечное служение. И даже этих слов ему не хватало. Она… чудо. Пожалуй, именно это слово описывало её точнее всего.
Черноснежка всегда уверенно стремилась вперёд, готовая покорить даже самые дальние горизонты. Но обстоятельства сложились так, что она положила на Харуюки глаз, заговорила с ним и протянула ему свою руку. И для него это — самое настоящее чудо. Даже сейчас Черноснежка была в его душе ослепительно сияющим драгоценным камнем. Она столь прекрасна, что казалась иллюзорной, и именно поэтому Харуюки боялся даже прикасаться к ней.
Да, он научился разговаривать с ней наедине, но каждый раз, когда она находилась так близко к нему, его сердце начинало бешено колотиться, а дыхание — сбиваться. Более того, сегодняшняя ситуация казалась ещё напряжённее, чем вчера.
От остального мира их отделяли плотные белые занавески, Харуюки лежал на кровати, а Черноснежка, опираясь на эту же кровать руками, смотрела ему прямо в глаза.
Понимая, что его мысли явно сворачивают в опасную зону от столь долгого молчания, Харуюки резко перехватил «штурвал» и силой заставил себя произнести:
— А-а… извини меня за вчерашнее. Я ведь тебе так и не рассказал всего, что случилось…
— М-м… ну, я читала твоё письмо и представляю, что именно случилось… конечно, я собиралась потом расспросить тебя в деталях, но тут с тобой приключилось такое, что у меня вмиг из головы вылетело всё остальное.
— П-прости… — вновь извинился Харуюки, перебирая пальцами.
Вчера Харуюки неожиданно сорвался и побежал домой после школы, опасаясь за Такуму. И опасения эти основывались не на пустом месте — ISS комплект едва не поработил сознание его друга. Он с трудом смог прийти в себя во время дуэли с Харуюки, а ночью они вступили в бой с телом комплекта на сервере Брейн Бёрста и уничтожили комплект Такуму.
Харуюки отправил краткий пересказ тех событий Черноснежке, Курасаки Фуко и Синомии Утай (после утренней встречи с Аш Роллером), но в кратком сообщении все подробности просто невозможно описать. Дополнительно осложняло ситуацию то, что Харуюки и сам толком не понимал, что именно случилось на сервере, и то, что за каких-то несколько часов перед «операцией по побегу из Имперского Замка» произошло ещё одно важное событие.
А именно — Аш Роллер попросил его о совершенно немыслимой вещи.
Он понимал, что должен рассказать обо всём этом Черноснежке, но понятия не имел о том, с чего начать. Черноснежка хорошо понимала, что тот молчал из-за перегруженности сознания, и решила облегчить его мысли следующей фразой:
— В любом случае, я удивлена тем, что ты уработался на физкультуре до потери сознания. Возможно, ты обидишься, но я от тебя такого не ожидала.
— У… угу, я тоже изумился.
— Тебя что-то сподвигло на это? — спросила она, слегка наклонив голову.
Вопрос оказался сложным: с одной стороны, что-то действительно случилось, а с другой — вроде как и ничего.
— Эм-м… не то чтобы случилось что-то конкретное… просто я во время матча так часто ошибался, что Таку в итоге сказал мне, что «важно состояние духа». Вот я и решил, что надо постараться на время матча освободиться от негативных образов… а потом я и сам не заметил, как начал воспринимать происходящее всерьёз. Кстати, интересно, чем закончился матч…
— По словам Такуму, ваша команда проиграла с разницей в одно очко.
— А-а… ясно.
Если мутные воспоминания Харуюки не врали ему, то на таймере оставалось меньше минуты, их команда отставала на три очка, а Исио уверенно прорывался к их кольцу. Если разрыв сократился в итоге до одного, то значит, ту атаку удалось отбить, затем контратаковать и забить ещё один мяч. А затем, видимо, матч и кончился.
Он был уверен, что такой счёт несказанно обрадовал Такуму. Черноснежка улыбнулась, а затем вдруг произнесла удивительную фразу:
— Кстати говоря, тебя до медкабинета тащили двое: Такуму и ещё один парень с вашего класса, который в секцию баскетбола ходит.
— Э… Исио, что ли?
— Угу. Он просил передать тебе: «Пусть в этот раз я с треском проиграл, но в следующий раз ты так легко не отделаешься».
— П… п-проиграл?! Но ведь его команда победила…
— Судя по всему, лично для него победа с разницей менее чем в 20 очков равносильна поражению.
— Я… ясно…
Слова Исио, сказанные то ли от скромности, то ли от гордыни, заставили Харуюки улыбнуться. Но, вообще говоря, в этот раз ему удавалось блокировать Исио только благодаря тому, что команда противников весь матч придерживалась одной и той же тактики. Вряд ли ему удастся опираться на индикаторы интерфейса в следующем матче. Но дуэли и битвы за территории в Брейн Бёрсте следовали тому же правилу. В том мире тоже практически не существует тактик, которые срабатывали бы из раза в раз. Ведь в боях участвует не искусственный интеллект, а люди, способные предугадывать будущее…
И тут Харуюки вдруг снова ощутил ту самую близость к осознанию чего-то важного, которую он почуял во время матча.
— А…
— М? Что такое?
— Нет, я… хочу кое-что сказать, но… боюсь, выйдет полный бред, но… — ощущая на себе побудительный взгляд Черноснежки, Харуюки силой заставил себя продолжить, — «Когда образы становятся слишком сильными, они пробиваются через ограничения и воплощаются в реальности.»
— Это ты от Фуко услышал?
— Э… именно. Как ты догадалась?..
— Я ведь уже говорила тебе. Она владеет самой чистой, самой положительной Инкарнацией из всех людей, которых я знаю. Эти слова, полные веры в превосходство светлой стороны Инкарнации, как раз в её стиле… — прошептала Черноснежка в ответ.
Харуюки не до конца понял смысл её слов, но решил ничего не уточнять и продолжил:
— Этими словами она, понятное дело, описывала Систему Инкарнации Ускоренного Мира. Но когда во время баскетбольного матча Такуму сказал мне те слова, я задумался. Когда мы… изо всех сил трудимся в реальном мире, с нами происходит нечто похожее… естественно, я не говорю о том, что в нас пробуждаются сверхъестественные способности, но… в каком-то смысле, лично для меня соперничество с Исио или уборка сарая в одиночку — тоже сверхъестественные подвиги. Короче говоря, я хотел сказать, что… э-э…
Запас красноречия Харуюки иссяк, и больше он из своего рта не смог выдавить ни слова.
К счастью, Черноснежка, похоже, поняла, что именно он пытался сказать. Её чёрные глаза удивлённо распахнулись, а с губ скатился краткий вздох.
— Харуюки… ты не перестаёшь меня удивлять. Я не думала, что ты так быстро, да ещё и самостоятельно, дойдёшь в своих размышлениях до этого…
— Э-э… до «этого»?.. — непонимающе спросил Харуюки.
Черноснежка посмотрела в его глаза и глубоко кивнула.
— Именно. Твои слова говорят о том, что ты вплотную подобрался к постижению второго уровня Системы Инкарнации. Для того чтобы выйти за пределы базовых техник: «радиуса», «атаки», «защиты» и «мобильности», и попасть на уровень «прикладных» техник, тебе нужно понять смысл «воображения» не мозгом, а ощущениями. Тебе нужно прочувствовать, насколько широка, насколько глубока сила нашего воображения…