— Будьте осторожны. Внимательно следите за радиационными предупреждениями. За несчастные случаи на поле Компания ответственности не несёт.
Усевшись в небольшую машину, Дэк набрал абсолютно другой код. Машина, развернувшись, юркнула в какой-то туннель. Куда нас несёт — меня совершенно не волновало: теперь всё едино.
Покинутая нами машина отправилась обратно. Прямо передо мной к далёкому стальному потолку поднималась лесенка. Дэк подтолкнул меня к ней:
— Давайте скорей!
Добравшись до люка в потолке, я увидел надпись: «ОПАСНО! РАДИАЦИЯ! Находиться не более 13 секунд». Цифры были вписаны мелом. Пришлось затормозить. Заводить детей я, конечно, не собирался, однако и дураком себя не считал. Дэк оскалился:
— Ах, вы сегодня не в свинцовых подштанниках?! Открывай и давай быстро на корабль! Там всех-то дел на десять секунд, если не канителиться.
Мне хватило и пяти. Футов десять пробежал под открытым небом, затем нырнул в люк корабля, а там уж понёсся через две ступеньки.
Кораблик был невелик. Во всяком случае, рубка тесная; рассматривать снаружи времени не было. До этого я летал лишь на лунных катерах — «Евангелине», да её братишке «Гаврииле»; это когда имел глупость согласиться выступать на Луне в компании с ещё несколькими простаками. Наш импресарио полагал, что акробатика, пляски на канате и вообще всякого рода кунштюки при 1/6 «g» пройдут куда как успешней. И даже времени на репетицию не оставил, недоумок. А без привычки… Короче, назад я вернулся только благодаря Фонду Помощи Нуждающимся Гастролёрам, и это стоило мне всего моего гардероба…
В рубке находились двое. Один, лёжа в ускорителе, возился с какими-то верньерами, другой вертел в пальцах отвёртку. Лежавший глянул на меня и ничего не сказал. Второй обернулся и тревожно спросил через моё плечо:
— А Джок где?
Из люка, словно чёртик из табакерки, выпрыгнул Дэк:
— Потом, потом! Вы массу его скомпенсировали?
— Ага.
— Рыжий, диспетчерская отсчёт дала?
Из ускорителя лениво отозвались:
— Дала, дала. Каждые две минуты сверяюсь. Вовремя ты, у нас ещё… ага, сорок… семь секунд.
— Место мне, живо! Ещё отметку эту ловить!
Рыжий так же лениво вылез из ускорителя. Дэк тут же рухнул в него. Другой космач сунул меня на место штурмана и, пристегнув ремнями, направился к выходу. Рыжий последовал было за ним, но задержался:
— Да, чуть не забыл. С вас билетики, — сказал он добродушно.
— А, ч-чёрт!
Рывком ослабив ремень, Дэк полез в карман, достал полевые пропуска, с которыми мы прошли на борт, и отдал ему.
— Спасибо, — ответил Рыжий, — до скорого! Давай — и чтоб сопла не остыли!
И с той же изящной ленцой он удалился. Слышно было, как хлопнула дверь шлюза, и у меня заложило уши. Дэк не попрощался — он был занят компьютером.
— Двадцать одна секунда, — буркнул он. — Предупреждения не будет. Расслабьтесь, и из ускорителя не высовывайтесь. Старт — только цветочки.
Я почёл за лучшее делать, что говорят. Секунды тянулись, будто часы; напряжение становилось невыносимым. Я не выдержал:
— Дэк…
— Да отвяжись ты!
— Куда мы хоть летим?!
— На Марс!
Я успел увидеть, как красная кнопка под его пальцем уходит в панель, — и отключился.
2
И чего, скажите на милость, смешного, когда человека мутит? Этим чурбанам с железными потрохами всегда весело — они и сломанную ногу собственной бабушки оборжут.
А меня, естественно, скрутило сразу же, как только Дэк убавил тягу и перевёл посудину в свободный полёт. Однако с космической болезнью я быстро справился — слава богу, с самого утра ничего не ел. Тем не менее, чувствовал себя всё плоше и плоше — в предвкушении всех прелестей этой жутковатой экскурсии. С другим кораблём мы состыковались через час сорок три, что для меня, крота по природе, равносильно тысяче лет чистилища. Всё это время Дэк находился в ускорителе по соседству, и, должен заметить, шуточек по моему поводу не отпускал. Будучи профессионалом, он воспринял мои мучения с безразличной вежливостью стюардессы — а не как эти безмозглые горлопаны; вы наверняка встречали таких не раз среди пассажиров лунных катеров. Будь моя воля, все дубиноголовые остряки живо бы оказались за бортом ещё на орбите и уж там-то вдоволь повеселились бы над собственными конвульсиями в вакууме.