— Однако, вы заставляете себя ждать, — заметил он.
— Неужели, — отозвался я как ни в чем не бывало и окинул взглядом номер. Номер был из дорогих, как я и ожидал, но в нем царил ужасный беспорядок, там и сям по всему номеру виднелись пустые стаканы и кофейные чашки, причем и тех и других было не менее чем по дюжине. Не нужно было обладать богатым жизненным опытом, чтобы сообразить, что я — последний из множества посетителей. На диване, уставясь на меня, лежал еще один человек, которого я сразу про себя определил как космонавта. Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая, что мне представят незнакомца, но никакого представления не последовало.
— Ну, раз вы наконец-то явились, тогда давайте приступим к делу.
— Разумеется, что наводит на воспоминание о какой-то премии, или отступных.
— Ах, да, — он повернулся к человеку на диване. — Джок, заплати ему.
— За что?
— ЗАПЛАТИ ЕМУ!
Теперь я точно знал, кто здесь хозяин, хотя, как я понял позже, Дэк Бродбент не так уж часто давал понять это. Другой быстро поднялся, все еще недовольно хмурясь и отсчитал мне полсотни и пять десяток. Я сунул их в карман, не считая, и произнес:
— Я к вашим услугам, джентльмены.
Верзила пожевал свою губу.
— Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы поклялись даже во сне никогда не упоминать об этой работе.
— Если моего обычного слова недостаточно, то и моя клятва ни к чему.
— Я взглянул на второго человека, вновь распростершегося на диване. — Мы, кажется, с вами незнакомы. Меня зовут Лоренцо.
Он взглянул на меня и отвернулся. Мой знакомый из бара поспешно вставил:
— Имена роли не играют.
— Вот как? — мой отец, достойнейший человек, умирая, взял с меня слово никогда не делать трех вещей: не мешать виски с чем-либо кроме воды, всегда игнорировать анонимные письма и, наконец, никогда не иметь дела с человеком, который отказывается назвать свое имя.
— Счастливо оставаться, господа, — я направился к двери, буквально чувствуя, как сотня империалов греет мне бок.
— Подождите! — Я остановился. — Вы совершенно правы, — продолжал он.
— Меня зовут…
— Шкипер!
— Оставь, Джок. Меня зовут Дэк Бродбент, а это — Жак Дюбуа. Вон как он смотрит на меня. Мы оба — классные пилоты — любые корабли, любые ускорения.
Я поклонился.
— Лоренцо Смайт, — честно сказал я, — жонглер и художник — член «Клуба ягнят».
Про себя я отметил, что давно пора заплатить в клубе членские взносы.
— Вот и отлично, Джок, попробуй для разнообразия поулыбаться. Лоренцо, так вы согласны держать наше дело в тайне?
— Слово джентльмена. Мы же приличные люди.
— Независимо от того, беретесь вы за эту работу или нет.
— Независимо от того, приходим мы к соглашению или нет. Я честный человек, и если меня не будут пытать, то ваши сведения в полной безопасности.
— Я прекрасно знаю, какое воздействие на мозг оказывает неодексокаин, Лоренцо. Никто не требует от вас невозможного.
— Дэк, — торопливо вмешался Дюбуа. — Это неправильно. Нам следует по крайней мере…
— Заткнись, Джок. До гипноза дело еще не дошло. Лоренцо, мы хотим, чтобы вы сыграли роль одного человека. Причем сделать это необходимо так, чтобы ни одна живая душа — понимаете, НИ ОДНА — не догадалась, что это подмена. Согласны вы на такую работу?
Я нахмурился.
— Сначала вам следовало бы спросить, могу ли я сделать это и хочу ли я сделать это. А в чем дело? Расскажите поподробнее.
— К подробностям мы перейдем позже. Грубо говоря, это обычная роль двойника известного политического деятеля. Отличие состоит в том, что двойник должен быть настолько похожим, что смог бы ввести в заблуждение людей, хорошо знающих это лицо, и не выдавать себя даже при личной беседе. Это не просто прием парада с трибуны или награждение медалями юных скаутов. — Он пристально взглянул на меня. — Нужно быть настоящим артистом, чтобы так перевоплотиться.
— Нет, — быстро сказал я.
— Но почему? Ведь вы даже не знаете, что от вас потребуется. Если вас мучает совесть, то уверяю вас, что ваши действия не причинят вреда тому человеку, которого вам предстоит сыграть. И вообще чьим-либо законным интересам. Это действительно необходимо сделать.