— Бог с тобой. Он нужен нам живым, для изучения.
Видимо, со мной приключилось что-то вроде истерики, и Старик ударил меня по щеке.
— Соберись. Чертовски неприятно беспокоить тебя, пока ты не выздоровел, но я должен. Нам нужно записать все, что ты помнишь, на пленку. Так что соберись и начинай.
Я кое-как справился с собой и начал обстоятельный доклад обо всем, что мог припомнить. Описал, как снял складской этаж и как «завербовал» свою первую жертву, затем, как мы перебрались в Конституционный клуб. Старик только кивал.
— Логично-логично. Ты и для них оказался хорошим агентом.
— Ты не понимаешь, — возразил я. — Сам я вообще ни о чем не думал. Знал, что происходит в данный момент, но это все. Будто… э-э-э… будто я… — Слов не хватало.
— Неважно. Дальше.
— После вербовки менеджера клуба все пошло гораздо легче. Мы брали их прямо у входа и…
— Имена?
— Да, конечно. М. Гринберг, Тор Хансен, Хардвик Поттер, его шофер Джим Вэйкли, небольшого роста такой служитель в туалетной комнате, которого звали «Джейк», но от него пришлось избавиться: его хозяин просто не отпускал ему времени позаботиться о самом необходимом. Менеджер — я так и не узнал его имени… — Я на несколько секунд умолк, стараясь припомнить всех «рекрутов». — О боже!
— Что такое?
— Заместитель министра финансов!
— Вы взяли и его?
— Да. В первый же день. И я не знаю, сколько прошло времени. Боже, шеф, ведь Министерство финансов охраняет Президента!
На том месте, где сидел Старик, уже никого не было.
Я без сил откинулся на спину. Заплакал, уткнувшись в подушку, и вскоре уснул.
Проснулся я с жутким привкусом во рту, с больной головой и предчувствием неминуемой беды. Но по сравнению с тем, что было раньше, можно сказать, я чувствовал себя отлично.
— Как, уже лучше? — спросил рядом чей-то веселый голос.
Надо мной склонилась миниатюрная брюнетка. Очень даже симпатичная — видимо, я и в самом деле чувствовал себя лучше, поскольку сразу это отметил. Но одета она была довольно странно: белые шорты, нечто невесомое, чтобы поддерживать грудь, и металлический панцирь, закрывающий шею, плечи и позвоночник.
— Да, пожалуй, — признался Я, скорчив физиономию.
— Неприятный вкус во рту?
— Как после встречи Балканского кабинета министров.
— Держи-ка. — Она вручила мне стакан с каким-то лекарством. Рот немного обожгло, но неприятный привкус сразу пропал. — Нет-нет, не глотай. Выплюнь, и я принесу тебе воды.
Я послушался.
— Меня зовут Дорис Марсден, — сказала она. — Я твоя дневная сиделка.
— Рад познакомиться, Дорис, — ответил я и снова окинул ее взглядом. — Слушай, а что это за странный наряд? Нет, мне нравится, конечно, но ты как будто из комикса сбежала.
Она хихикнула.
— Я и сама чувствую себя, словно девица из кордебалета. Но ты привыкнешь. Я, во всяком случае, уже привыкла.
— Мне нравится. Но с чего вдруг?
— Приказ Старика.
Я вдруг понял, в чем дело, и мне сразу стало хуже.
— А теперь ужинать, — сказала Дорис, переставляя мне на колени поднос.
— Я совсем не хочу есть.
— Открывай рот, — твердо сказала она, — а то я вывалю все это тебе на голову.
В перерыве между ложками — пришлось-таки есть, в порядке самообороны, — я успел выдохнуть:
— Я вообще-то ничего. Одна доза «Гиро», и я встану на ноги.
— Никаких стимуляторов, — категорически ответила она, запихивая мне следующую ложку. — Специальная диета и отдых, а под конец дня — снотворное. Распоряжение доктора.
— А что со мной?
— Истощение, длительное голодание, цинга в начальной стадии. А кроме того, чесотка и вши — но с этими бедами мы уже справились. Теперь ты все знаешь, но если скажешь доктору, что это я проболталась, мне придется сказать, что ты врешь. Перевернись.
Я перевернулся на живот, и она стала менять повязки. Оказалось, у меня полно воспалившихся болячек. Подумав о том, что она сказала, я попытался вспомнить, как жил при хозяине.
— Не дрожи, — сказала она. — Что, плохие воспоминания?
— Нет, все в порядке, — ответил я.
Насколько я помнил, есть мне доводилось не чаще, чем раз в два или три дня. Мыться? Вспомнить бы… Нет, за это время я вообще не мылся! Брился, правда, каждый день и надевал свежую сорочку: хозяин понимал, что этого требовали условия «маскарада». Но зато ботинки я не снимал с тех самых пор, как украл их на старой базе, а они еще вдобавок и малы были.
— Что у меня с ногами? — спросил я.
— Слишком много будешь знать, скоро состаришься, — ответила Дорис.