– Что, простите?
– У вас есть сестра?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Просто мне нужно знать.
– Нет, у меня нет сестры, – выдохнула Маура. – К тому же вы знаете, что меня удочерили. Когда, черт возьми, вы намерены сказать мне, в чем дело?
Риццоли и Фрост переглянулись.
Фрост захлопнул блокнот.
– Думаю, пришла пора показать ей все.
Риццоли первой направилась к двери. Маура вышла из дома в теплую летнюю ночь, расцвеченную как на карнавале вспышками проблесковых маячков на патрульных машинах. Ее организм еще жил по парижскому времени, где сейчас было четыре утра, так что она воспринимала происходящее сквозь дымку усталости – ночь казалась нереальной и больше напоминала дурной сон. Стоило ей очутиться на пороге, как на нее устремились изумленные взоры всех присутствующих. Она снова увидела своих соседей, собравшихся на улице и разглядывающих ее из-за ленты оцепления. Как любой судмедэксперт, она привыкла быть на виду – за каждым ее шагом следили полиция и пресса, но сегодня внимание публики было совсем иным. Назойливым, даже пугающим. Она была рада тому, что ее сопровождают Риццоли и Фрост – детективы прикрывали ее от любопытных глаз по пути к темному «форду-таурусу», припаркованному перед домом Телушкина.
Маура не узнала машину, зато узнала стоявшего рядом бородатого мужчину с пухлыми руками в латексных перчатках. Это был доктор Эйб Бристол, ее коллега из бюро судебно-медицинской экспертизы. Эйб славился отменным аппетитом: его полнота выдавала любовь к обильной пище, а обрюзгший живот нависал над ремнем.
– Боже, мистика какая-то, – произнес он, не сводя глаз с доктора Айлз. – Так и свихнуться недолго. – Он кивнул в сторону машины. – Надеюсь, ты готова к этому, Маура.
«Готова к чему?»
Она посмотрела на припаркованный «таурус». Очередная синяя вспышка высветила силуэт человека, навалившегося на руль. Ветровое стекло в темных подтеках. «Кровь».
Риццоли направила фонарик на пассажирскую дверь. Маура не сразу поняла, куда нужно смотреть: ее внимание было приковано к забрызганному кровью стеклу и фигуре на водительском сиденье. Наконец она увидела, что освещал фонарь Риццоли. Под дверной ручкой были отчетливо видны три параллельные царапины, сильно повредившие полировку.
– Как будто процарапали ногтями, – сказала Риццоли и скрючила пальцы, словно пытаясь воспроизвести след.
Маура уставилась на отметины. «Нет, не ногтями, – подумала она, и холодок пробежал у нее по спине. – Это следы когтей хищника».
– А теперь подойдем к водительской двери, – сказала Риццоли.
Последовав за Джейн, Маура без лишних вопросов обошла автомобиль сзади.
– Массачусетские номера, – заметила Риццоли, посветив фонариком на задний бампер. Она остановилась у водительской двери и взглянула на Мауру. – Вот что нас всех шокировало.
Она посветила фонариком вглубь салона.
Луч света упал на лицо женщины с устремленным в окно неподвижным взглядом. Правая щека прижата к рулю, глаза открыты.
Маура лишилась дара речи. Раскрыв рот, она смотрела на фарфоровую кожу, черные волосы, удивленно приоткрытые полные губы. Она пошатнулась, чувствуя, как тело стало безвольным и отрывается от земли. Кто-то успел подхватить ее под руки. Это был стоявший за спиной отец Брофи. Она даже не заметила, что все это время священник находился рядом.
Теперь Маура понимала, почему ее появление обернулось потрясением для окружающих. Она пристально глядела на труп в машине, на лицо, которое Риццоли освещала фонариком.
«Это я. Эта женщина – я».
2
Она сидела на диване, потягивая водку с содовой; кубики льда позвякивали в стакане. К черту минеральную воду! Потрясение, которое она перенесла, требовало более действенного лекарства; отец Брофи отнесся к этому с пониманием и приготовил Мауре крепкий коктейль. Не каждый день видишь себя мертвой. И не каждый день, оказавшись на месте преступления, сталкиваешься со своим бездыханным двойником.
– Простое совпадение, – прошептала она. – Эта женщина очень похожа на меня, вот и все. Мало ли у кого черные волосы. А лицо… разве можно как следует разглядеть ее лицо?
– Не знаю, док, – сказала Риццоли. – Но сходство пугающее.
Она опустилась в кресло и застонала, когда ее тяжелое тело утонуло в мягких подушках.
«Бедная Риццоли, – подумала Маура. – Женщины на восьмом месяце беременности не должны расследовать убийства».
– У нее другая прическа, – заметила доктор Айлз.
– Волосы чуть длиннее, вот и все.