ГЛАВА 12
НЕВОЗМОЖНАЯ НОЧЬ
После ужина, промелькнувшего наедине с Леной (Александр, по примеру хозяев уже научился не замечать услуг Марии Степановны), - они смотрели какой-то фильм по видео... какой-то... Фильм был интересный... судя по всему... Майкл Дуглас кого-то та любил и убивал... но, хоть убивать, скорее всего, собираются его (тьфу, тьфу, тьфу!) Александр все равно был захвачен настроением вечера. Что-то за этот день произошло между ним и Леной... Она, то и дело, обращала к нему свой лучистый взор и, хоть говорили они мало, он чувствовал, как теплая волна снизу доверху окатывала его жаром. Внезапно Лена повернулась к нему всем телом в кресле и пристатьно посмотрел ему в глаза: - А ты совсем-совсепм другой, чем я тебя представляла. Ну ни капельки не похож. - Каким же ты меня представляла, - говорил он, заранее гордясь собой новым и снисходя к себе прежнему. - Я думала, ты ещё желторотый птенчик, маменеькин сынок, дитё, в общем. А ты вон какой! Я даже тебя немного боюсь, - говорила она и, протягивая руку, сжимала ему пальцы своей прохладной сильной ладонью. - Ты совсем-совсем другой. И как всегда, незаметно, но очень быстро потемнело. В открытое окно залетал порывистый ветерок, выдувая газовые пузыри легких занавесок, а потом Лена вдруг вскочила посреди фильма и сказала, что хочет принять ванну. Выходя, она оглянулась, окинула его длинную, свитую в кресле фигуру и, помолчав, сказала: - Ты тоже прими ванну. Или, хотя бы, душ. Александр немедленно пошел в ванную комнату, встал под душ. Теплую воду сделал очень горячей, потом резко пустил холодную, вновь горячую, холодную... Бодрость тела, бодрость духа. В здоровом теле, здоровый дух. На полочке перед зеркалом было выложена целая батарея флаконов, флакончиков, каких-то тюбиков. Кремы для бритья, кремы после бритья, лосьены, туалетная вода, даже духи с вызывающим трепет французским мужиком на коробочке. Из зеркала смотрел худой суровый мужчина с густой ночной щетиной на щеках и подбородке... Увы! Таким он станет не скоро. И никак не росли усы. А ту нежную поросль, которая, все же осмеливалась пробиться сквозь загоревшую кожу, можно было легко смахнуть сухой бритвой. Раз в три дня. Олег тщктельно взбил кисточкой в серебрянном стаканчике мыльную пену, густо намылил щеки и медленно снял её трехлезвиным "жилетом". А ведь уже скоро девятнадцать. Еще раз залез под душ, потом вытерся и, подумав, направил на себя аэрозольную струйку туалетной воды. На всякий случай.
От горячей воды, от солнца, краешек которого он, все же, захватил, кожа слегка горела, было приятно, и, отвлекаясь, он думал, что приехал не зря, здесь, действительно, рай, а все происшедшее с ним укладывается в нормы неприятностей общежитских: напали в переходе (в подъезде, на вокзале), поставили синяк (царапину, порез), напугали, ограбили... Так что же теперь, жить не стоит? И пусть с ним шуточка вышла изошренная, ещё та шуточка, отчего он сам чуть не свихнулся (на самом деле - не дождутся), но, ведь, не свихнулся же. Ужас всегда иррационален и пахнет чертовщиной, страх уже более земной природы и всегда поддается объяснению, после чего его уже не трудно обуздать. По большому счету, особенно если признать множество совпадений случайными, вроде появления Жоры-Меченого в нужный момент на вокзале (почему бы и нет?) с ним ничего особенного не случилось. А вот то, что он второй день катается как сыр в масле, что ослепительная девчонка находится с ним в одном доме - руку протяни! - и, как видно, неравнодушна к нему, - такое ему и не снилось. Не стоит ни о чем тревожиться, решил он и, быстро домывшись, в халате, пошел к себе. В спальне включил настольную лампу. Потом включил телевизор, - пела Земфира, - и, все время чего-то ожидая, пошел к бару, чтобы налить себе немного мартини. Потом подошел к окну. Как хорошо дышалось! Выглянул, попал лицом в резную тень листьев от садового фонаря. Мимо проплыла паутина с маленьким сезонным паучком. Вернулся обратно в комнату и, стоя у окна, потянулся. Хорошо. Сел на кровать. Осторожно стукнув в дверь, к нему проскользнула Лена в одном коротеньком халатике (под которым, конечно же, ничего не было) и полиэтиленовым пакетом.. Она оглядела его, все ещё сидящего на кровати. Так и будешь сидеть? Или что, предложишь мне сразу к тебе под одеяло прыгать? - Нет, что ты? - тут же вспыхнул Олег. Лена откровенно развлекалась. - А жаль, я так уже надеялась. Она рассмеялась. - Иди уж, отметим твое заселение. У тебя тут закусь какая-нибудь есть? Хорошо, что я догадалась. Она взромоздила пакет на стол. Стала вынимать фрукты, пакетики с орешками, шоколад... - Апельсины, бананы, яблоки... Думаю, ты есть не хочешь? Она заглянула в его бокал. - Ты что пьешь? Мартини? Я тоже хочу. И скоро уже наливала в неизвестно откуда добытые бокалы вино. - Да садись же, указала на стул рядом. Нечего время терять. Давай, давай. Они чокнулись и, быстро выпив все содержимое бокала, Лена со странной умешкой стала смотреть на него, на то, как очистив банан, он стал жевать больше потому, чтобы вдруг завладевшее им смущение. Лена поискала глазами сигареты, увидела на тумбочке у кровати, принесла и закурила. - А ты ничего, высокий, симпатичный. Я на тебя сразу глаз положила. Плечи широкие, глаза серые... мужик! От вина Олег развеселился и осмелел. Закурив сам, стал смело осматривать Лену. Она сидела напротив так, что он мог видеть её всю, целиком забравшуюся на стул. Одной рукой она обнимала колени, другой держала сигарету. Голые загорелые руки были тонки, и сияли, сияли черные усмехающиеся глаза, и ровно блестели губы, когда они принимали фильтр сигареты. Распахнувшийся ворот открывал загорелое начало полнеющей груди, а полы снизу оголяли загорелые ножки так, что он вдруг с жаром в груди и стеснением сердца убедился, что под халатиком, действительно, ничего нет. А чего это ты так краснеешь? - насмешливо спросила Лена, проследив его взгляд. Не дождавшись ответа и не меняя позы, налила себе и ему ещё вина. Они выпили и вновь закурили. Лена не отрывала взгляда от его лица, наслаждаясь его смущением. Ночь сегодня какая прекрасная! - сказала она. Соловьи поют. А я так рада, что мы теперь так близко... ночуем, усмехнулась она. - Очень удобно, правда? И тогда Александр, замерев от волнения, крепко взял её руку, чуть не раздавив в ней сигарету, которую не заметил. Она весело посмотрела на него, потом на свою руку с зажатой надломанной сигаретой. - Какой ты, оказывается, темпераментный мужик. Чувствую, я сегодня живой от тебя не уйду., - она рассмеялась. - Руку мне не раздави. и не обожги, видишь, сигарета ещё горит. Александр с головокружением поспешно отпустил её руку, и тогда Лена, насмашлево покачав головой, сказала. - Но какой темпераментный мальчик!.. Она сбросила ноги со стула, встала, сделала шаг и села к нему на колени. - Вот так-то лучше. А теперь целуй меня, - приказала она и сама обняла его за шею. - Александр, не помнивший себя от такого счастливого поворота, предоставившего ему исполнение самых смелых надежд, долго и жадно целовал и сжимал её тонкое крепкое тело, пока она, внезапно, не освободилась и с горящим лицом сказала: - Мне сидеть уже неудобно. Встала. - Выключи свет, - приказала она и, дойдя до его кровати, упала, оголив ноги и окончательно убедив его в том, о чем продолжал сомневаться - ничего, ничего под халатом! Он выключил свет, брослися к ней, и с этого мгновенья они не проронили ни слова просто, умопомрачительно, опьянение жарким телом, тягучее безумие!.. пока сладко не заснули, разбитые счастьем и усталостью. Открыв глаза, Александр решил, что спал всего несколько минут. Спальня находилась на втором этаже, и просветы в кронах деревьев позволяли луне заглядывать в в комнату. Пласты лунного света, отсеченные по контуру оконных рам, лежали на полу. Комната была залита призрачным серебристым сиянием. Он лежал голым, простыня, скатанная в узел, лежала в ногах огромной кровати. Было прохладно и приятно. В углу у кресла, где лежала его сумка, стояла Лена, уже в халате и держала его пистолет. Чем-то щелкнула, ещё раз. Вероятно, подобный звук его и разбудил. Лена оглянулась и, освещенная лунными лучами, прищурившись, всмотрелась в него. Александр не пошевелился, все ещё пребывая в полусне. Убедившись, что Александр не проснулся, Лена сунула вытащенную из пистолета обойму в карман халатика, а длинный пистолет положила обратно в сумку. Александр прикрыл глаза, все равно ничего не понимая, но вдруг смысл происходящго дошел до него. Он быстро открыл и приподнялся на локте. Но Лена уже выходила из комнаты. Если бы не увиденное только что, Александр ни за что не последовал бы за ней. Может быть окликнул, попросил бы остаться... То, что она забрала с собой патроны насторожило. Он бесшумно встал, накинул халат, брошенный рядом на стуле, и последовал за ней. Может все же окликнуть, попросить остаться?.. Лена вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Александр последовал за ней в коридор. Было темно,тихо, но какой-то шелест в конце коридора, причем в стороне, противоположной от её комнат, подсказала,где она. Все ещё не испытывая никаких эмоций, он последовал за ней. Александр был босиком и двигался по ковровой дорожке совершенно бесшумно. Лена же слегка шуршала при ходьбе тапочками на кожаной подошве. Во всяком случае, он слышал. И его удивляло, она шла все дальше и дальше от собственной спальни. Наконец, он догадался куда она держит путь: в другое крыло, где находились аппартаменты Станислава Сергеевича. Это ночное преследование начинало приобретать новые оттенки по мере того, как он окончательно просыпался. Но составить окончательное мнение он не мог, да и не пытался. Тут впереди увидел полоску света. Сквозь неплотно прикрытую дверь кабинета её дяди пробивался свет. Александр подошел ближе и осторожно заглянул. Лена в кабинете, присев на краешек стола, заканчивала набирать номер телефона. Набрав, откинула волосы движением головы и приложила трубку к уху. Вдруг подобралась и вполголоса сказала: - Алишерчик! Это ты? Это я, твой котенок. Да вот уснула. Что ты, что ты, милый. Да я только об этом и думаю. Уже столько слов перебрала, никак этот проклятый сейф не открывается. Я уже и по словарям пыталась - ничего не подходит... Да знаю я, что это моя основная задача. Разве я не понимаю, что в сейфе компромат на весь город... Кстати, на тебя тоже есть что-то, - хихикнула она. - Если я открою сейф, обязательно посмотрю... Да шучу я, шучу, зачем мне компроматы на тебя, зайчик... А Стасик... сам говорил... Да привыкла я про себя его так называть, не Вороном же? Успокойся, я дело знаю... Слово на восемь букв... Конечно, найду... Постараюсь. Она нажала кнопку отключения, некоторое время держала трубку в руке. Александр услышал тихо, но злобно произнесенное: - Вот скотина! Компромат ему подавай. Лена положила трубку телефона, соскочила со стола и, обойдя большой письменный стол хозяина кабинета, подошла к пейзажу с медведями, висящим на стене. Словно форточку отодвинув картину на петлях, явила спрятанный за ней сейф. В этом доме из картин, видимо, старались извлечь максимум пользы, прикрывая ими все что можно: настенные бары, сейфы... Лена несколько секунд смотрела на сейф, а потом стала крутить механизм набора букв. Скоро ей это надоело. А может быть захотела спать. Она вдруг быстро прикрыла медведями сейф, оглянулась вокруг, словно в поисках оставленных следов и направилась к двери. Александр, на ходу соображая, куда она может пойти, метнулся в сторону, противоположную той, где находились её комнаты. Спрятался за угол. Оказалось, был прав. Лена вышла в коридор, некоторое время стояла, ждала, видимо, пока глаза не привыкнут к темноте, потом пошла к себе. Александр убедился в этом, потому что после недолгого колебания решил слежку возобновить. Он ещё не мог оценить свалившуюся на него информацию, но уже чувствовал, что она, эта информация, в буквальном смысле жизненно необходима. До её двери добрались без приключений. Подождав, пока она зайдет к себе, Александр уже собрался было уходить, но вдруг насторожился: какой-то неожиданный звук. Он подскочил к её двери и уже привычно заглянул в щель; посреди комнаты стояла Лена, а напротив, отвешивая ей вторую оплеуху (звук первой пощечины и услыхал Александр), стоял... он сам... Собственной персоной!!. Серебряков Александр, без пиджака, но в его светлом костюме, с повязкой на лбу, гневно отвешивал пощечины покорной Лене. Небось, трахалась с ним, шлюха! И в ответ её возмущенный, но все же виноватый голос: - Ну что ты, Санек! Я же должна была забрать патроны. Он никак засыпать не хотел. - А ты ему колыбельную пела, тварь! Раньше не могла патроны забрать? Дверь у него все время открыта. - Но он же только в обед сказал о пистолете. Не сердись, это глупо. - Глупо, глупо, - уже отходил он. - Я тебе покажу глупо...