После этого он некоторое время нервно походил по мягкому паласу кабинета, вышел в коридор, быстро обошел всю не малую квартиру, как–то разболтано махнул рукой и пошел в тренажерный зал, где до обеда изнурял свое тело.
После обеда началась обычная президентская текучка. Будучи великолепным исполнителем он вкалывал честно, а спецшкола помогала ему играть роль правителя, не выражая сомнения. Да и не было у него особых сомнений. Фактически он выполнял знакомую функцию резидента, координатора, функцию, которой был обучен и в которой имел опыт. Ни о какой самостоятельности, естественно, он и не помышлял. Для этого существовали мозговой центр и некоторые, тщательно замаскированные, истинные руководители государства. Ему следовало четко пересказывать чужие мысли, не пороть чепуху во время свободных разговоров с народом и журналистами[3] и выполнять распоряжения своих начальников. Правда, меню своего обеда он, в отличии от прежних дряхлых президентов, он мог немного корректировать.
Именно на таких условиях он и был выдвинут на эту должность. Никаких демократических принципов для его избрания не соблюдалось. Какие могут быть принципы, ежели один президент досрочно линяет на пенсию, а второй — моложавый, спортивный — выполняет его обязанности… Реклама не хуже чем в МММ!
Все эти рассуждения не загромождали чистый и сухой ум президента. Он чувствовал приятную усталость в мышцах после тренажерного зала; он координировал, легко, как учили психологи в спецшколе, общался с разными людьми; на нем было свежее качественное белье, удобная, сшитая по индивидуальному заказу, обувь, носки из чистого льна, хорошо подогнанный костюм из натуральных волокон; у него был хороший желудок, не испорченный с детства скверной общедоступной пищей, он получал удовольствие от еды, умел смаковать деликатесы; у него были ровные, приятные отношения в семье, без особых страстей и уж, конечно, без трагедий; он жил правильно, знал, что живет правильно, умел жить правильно и ему нравилось быть правильным. В какой–то мере он был идеальным человеком для любой социальной системы развитых стран. Для стран, к которым Россия не относится и, дай бог, относится не будет. Он знал, что четко проработает два президентских срока и выйдет на пенсию, со всеми, многомиллионными привилегиями, положенными в таком случае. Выйдет на пенсию гораздо раньше, чем смог бы это сделать на другой должности. Молодым и здоровым. И весь мир будет к его услугам. Ни в какую лотерею невозможно выиграть такой шанс! Поэтому он работал одухотворенно, насколько может быть одухотворенной работа новенького арифмометра. Только в какой–то момент ему почему–то подумалось, что ряха — чистое лицо, а неряха — грязное.
А вечером явился к нему тайным бесом специалист Иванов. С докладом.
Президент внимательно его выслушал, положил себе на стол папку с информацией по некому Владимиру Исаевичу Верту, в шкуре которого он побывал, и зачем–то спросил:
— Как вы думаете, что означает слово ряха?
— Ну, наверное, рожа, морда, — сказал Иванов.
— А — неряха?
Иванов смутился. Впервые за те годы, которые президент его знал.
— Грязнуля, неряшливый человек, — ответил он.
— Ну, ну, — сказал президент. Возможно…
И попрощался, крепко озадачив специалиста.
После этого президент вызвал горничную и попросил заварить кофе, чем теперь удивил её — он никогда не пил кофе на ночь, так как вёл здоровый образ жизни.
Кофе было вкусным; «вернее — был», — поправил себя президент. Ну никак он не мог привыкнуть к тому, что кофе — мужского рода. На фоне общей высокой грамотности сие было странно. Объем странностей тревожил честную и здоровую натуру президента. Странное перевоплощение в какого–то смерда, странная озабоченность этимологией рях — нерях, странное желание пить вечером кофе. Тут еще, вспомнилось детское стихотворение про корову. Впервые за всю взрослую жизнь. Он и не подозревал, что помнить его до сих пор наизусть.
Президент отставил чашку, прошелся по мягкому ковру кабинета (иду пока вру, идешь пока врешь), прочитал с выражением:
Очень многие считают,
Что коровы не летают.
Так что, я беру с вас слово:
Кто увидит, что корова
Пролетает в вышине,
Тот, договорившись с мамой,
Пусть сейчас же телеграммой,
Лучше срочной телеграммой,
Сообщит об этом мне!
Слухач далеко в подвале недоуменно поднял брови. Потом представил себе ряху начальника, который утром будет прослушивать записи из квартиры президента, и рассмеялся. Тихонечко, про себя. Не привлекая внимания коллег за аппаратурой прослушивания.
3
Некоторые вольности, конечно, прощались. По сравнению с «сиськимасиськами» желание «мочить в сортире» выглядело безобидным.