Ненавижу попов. Раввинов, мул, пасторов — всю это орду мошенников от всевышнего. Когда римский папа, которому надо в санатории лежать, под визги толпы пытался что–то проповедовать, я возненавидел эти толпы, это фанатичное быдло. А папа вызвал простую брезгливость, как полураздавленная лягушка.
Бог ты мой, казалось… Децл, Алсу, дочка Пугачевой… Да полно их на сцене, тех кого к ней и близко подпускать нельзя. И полное равнодушие к ним. Откуда же почти физическая злоба к Глобе и Розенбауму?
А еще я часто не люблю себя. За то, что ясно понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо, но поступаю вопреки собственного разума. За то, что безволен, изнежен, капризен, хвастлив, непрактичен, похотлив, эгоистичен. За то, что незаметно и быстро постарел. За то, что тело изношено и часто дает сбои. За то, что не использовал ни одного шанса, которые часто предоставляла судьба–индейка. За хроническую нищету. За все!
Я занимался раздраженным самокопанием, сидел, уныло играл телефонным диском. Зачем–то набрал пять нулей. Вдруг голос:
— Разумное существо слушает вас.
— Что? — опешил.
— Разумное существо, вызванное цифросочетанием ноль, ноль–ноль, ноль–ноль, слушает вас.
— Да такого быть не может!
— Почему?
— Ну, как почему… Абсурд какой! Да потому, что и номера такого нет, и что это за Разумное Существо?
— Номер, как слышите, есть, иначе бы вам никто не ответил. На второй вопрос ответить сложнее. Чем вас не устраивает просто разумное существо.
Я не знал, что сказать. Буркнул:
— Я тоже разумное существо, но человек звучит привычней.
— Но я не человек. И не электронное устройство. Следовательно, определение «разумное существо» будет наиболее точным.
— А кто же вы?
— Я уже говорил, что ответить сложно. Вы являетесь человеком благодаря тому, что органические клетки соединились в вас определенным образом. Во мне соединились, образовали своеобразную конструкцию неорганические вещества.
Я вскипел:
— Не мелите чепуху! Я сейчас трубку повешу.
— И зря. Вас потом будет мучить неизвестное, недоговоренное. Чтобы вы посерьезнели, замечу, что за все время моего существования нулевым цифросочетанием меня вызвали впервые.
— А долго вы существуете?
— Пользуетесь современным времяисчислением порядка полумиллиона лет.
— По телефону вас могли вызвать только после его изобретения, — съязвил я.
— Неужели вы полагаете, что мы разговариваем по телефону. Я нахожусь в районе Антарктиды. Давно ли из вашего городка провели сюда кабель?
Оно оказалось не таким уж безумным, это существо. И хотя я точно знал, что это какой–то нелепый розыгрыш, но что–то мешало мне прекратить разговор.
— Значит, вас и вообще могли не вызвать? Какому дураку придет в голову сказать пять раз подряд: ноль, ноль, ноль, ноль, ноль.
— Пришло же вам в голову набрать заведомо не существующий номер. Согласно теории вероятности случиться может всякое. Например, при взрыве может отколоться кусок скалы, в точности повторяющий скульптуру Венеры Таврической.
— А ваш позывной всегда один и тот же? — Не знаю, почему я задал этот вопрос. Может, подсознательно испугался потерять ключи к тайме, поверить в которую я все еще не хотел.
— Нет. Но никакой закономерности в его изменении нет. Я сам не знаю, каким он станет через миг.
— Как вы можете не знать? Разве вы не хозяин самому себе?
— Не всегда. — Голос его почти не имел интонации но эта фраза прозвучала грустно. Впрочем, мне могло показаться.
— Почему? Может, что–нибудь сделать?
— Вот в этом вы все. Люди, не ушедшие от стаи Забота о сородичах столь же необходима, сколь о себе самом, С гибелью клана гибнет и индивидуум.
Я разозлился:
— Зачем тогда весь этот разговор? Любое общение определяется интересом друг к другу.
— То, что элементы сгруппировались, создав меня — каприз природы, один из случаев вероятности. Наш разговор — продолжение этой случайности.
— Ну, а зачем, скажите, вы существуете?
— А зачем существует камень, дерево, птица. Это только кажется, что все роли распределены, что во всем есть смысл. Вы большие любители приклеивать ярлыки.
— По крайней мере, мое существование имеет конкретный смысл. И цепко связано с тем же. камнем, деревом, птицей. Я кирпичик, если не мироздания, то уж биосферы — во всяком случае.
— Значит и я кирпичик. Может, даже целый кирпич. А может — нет!