Дети подвержены сексуальному насилию потому, что у них отсутствуют знания и опыт, необходимые для понимания или описания того, что с ними происходит. К ним редко приходится применять физическую силу, поскольку взрослые и так имеют над ними власть в силу своего авторитета. После того как сексуальное насилие случилось, большинство детей начинают испытывать чувства вины, страха, стыда и унижению
Часто из–за того, что их учили любить и уважать тех самых взрослых, которые осуществили насилие, они думают, что, наверное, сами в чем–то провинились и заслуживают насилие. По мере того как дети растут и начинают понимать природу сексуального насилия, они часто испытывают глубокие чувства стыда и вины за то, что это случилось с ними.
В большинстве случаев при сексуальном насилии дети не получают физических повреждений. Однако преступник использует угрозы и подарки для того, чтобы сохранить факт насилия в секрете, что наносит ребенку моральный вред. Преступники часто запугивают детей, говоря им, что если они все расскажут, то пострадают другие члены семьи, что насильника посадят в тюрьму или что за этим последует наказание…
Я поставил подпись и собрался звонить в редакцию. И остро почувствовал нехватку чего–то. Да, где же кофе? Вот так сервиз, мне же в ресторане конкретно сказали, что официант будет через десять минут. Я посмотрел на часы. День незаметно перевалил за вторую половину и близился к завершению. Что ж, закажу заодно и покушать. Нет, сперва надо позвонить в редакцию.
Я набрал номер и спросил к телефону того, кто картавит. На телефоне на мгновение затихли, видно шокированные необычной просьбой, потом я услышал как зовут Ароныча, и потом тот же голосок спросил:
— И кому я так уж нужен?
— Статью о малолетних проститутках заказывали?
— И кто это говорит, хотел бы я знать?
Я объяснил, что он ошибся номером, когда звонил какому–то корреспонденту, а я перевел невинную шутку в реальную статью.
— Так быстро, это настоящее чудо, — сказал Ароныч. — Если статья окажется хорошей, то это будет двойное чудо. Хотя я как–то немного сомневаюсь. Старый журналист может услышать первые абзацы?
Я прочитал ему начало. Он подышал в трубку и спросил:
— Таки, чудеса еще бывают. Скажите, вы не могли бы приехать?
— Нет, — ответил я.
— Это обидно. Продиктуйте машинистке статью, я сейчас переключу вас на диктофонный зал, и оставьте, пожалуйста ваши координаты. Мне кажется, что я могу сделать вам интересное предложение. Вы писали в газеты раньше?
— Да так, по мелочам.
— Ну, не скажите. Журналист не должен быть скромным, это нескромная профессия.
Он переключил меня и я добросовестно надиктовал статью, стараясь четко выговаривать фразы. Потом я позвонил в ресторан, где мне сообщили, что мой заказ давно выполнен.
— Как он может быть выполнен, если я уже битый час жду кофе?
Мне пообещали срочно разобраться.
— Примите уж заодно дополнительный заказ. Пока вы везли мне кофе я успел проголодаться.
— Вы говорите везли. Значит, кофе вам все же везли?
— Я предполагаю, что везли. Но то, что его не привезли, я знаю точно.
— Мне важно знать, куда его в таком случае привезли?
— Откуда я знаю?
— Но вы же сказали, что знаете, что его везли?
— Вы что, издеваетесь?
— Как вы могли так подумать. Мне просто важно знать, что случилось с кофе.
— Выпили его, черт его побери.
— Выпили! И вы знаете кто?
— Да вы что там, с ума все посходили. Если через 10 минут я не получу свой заказ, у вас будут неприятности. Не в советское время живете!
Моя реплика прервала этот идиотский диалог. Очень хотелось пойти и посмотреть на собеседника. В глаза… Но выходить из номера было опасно. Поэтому я нервно прошелся по ковру. (Иду по ковру, идет, пока врет).
В дверь постучали. Ну, наконец.
— Кто? — спросил я на всякий случай.
— Из ресторана. Ваш заказ.
Я открыл дверь. Юноша вкатил столик, уставленный тарелками. Единственное, что я успел, так это с горечью заметить, что никакого блестящего кофейника там нет. А есть маленькая чашка с коричневым напитком. Зато там стояла здоровенная супница, из под крышки которой выбивался пар.
Дятлы из кофе оттеснили лакея. Они вошли в номер, набычив стриженные под ежик головы, на могучих шеях переливались желтые цепи. Я отскочил в самый угол, к телевизору и подумал о том, что пистолет надо всегда носить при себе. Правда, сначала надо этот пистолет заиметь.