- Вас никто не обвиняет, - сказал ему доктор, - проводите только нас поживей к вашему квартиранту.
Он повел нас в темную комнату. У доктора оказался карманный фонарь, и когда он зажег его, мы увидели человека, лежащего в углу на куче лохмотьев. Он так жутко стонал, что страшно было слушать! Доктор внимательно осмотрел его, вырвал листок из записной книжки, написал что-то на нем и сказал мне, чтобы я сходил к нему на квартиру и принес все, что там написано...
- И вы пошли? - спросил судья.
- Да, сэр! Когда я вернулся, доктор дал раненному какого-то лекарства и он затих. Тогда доктор сделал перевязку, и я увидел, что незнакомец был весь изрезан.
- Он был в сознании, когда вы пришли?
- Нет, сэр! Он бредил и нес какую-то чепуху на ломаном английском языке... Перевязав все его раны, доктор сказал, что перед смертью, он вероятно, придет в себя.
- В котором это было часу? - спросил судья.
- Около трех четвертей третьего, сэр, думается мне! Во всяком случае, я помню, что светать начало несколько позднее.
- Где же был в это время хозяин дома?
- Спал в соседней комнате! Он был настолько пьян, сэр, что ни о чем не собирался беспокоиться!
- Хорошо, продолжайте!
- Раненный вскоре застонал и открыл глаза. Доктор наклонился к нему, дал какого-то лекарства, от которого взор больного стал сразу осмысленным, и он пробормотал:
- Кто вы такой?
- Я врач, - был ответ, - а это здешний учитель, мистер Мэрилль. Ваши дни сочтены, не нужно ли вам что-нибудь сообщить перед смертью?
- Раненный застонал и бессильно откинулся на свое ложе, но учитель нагнулся над ним и взял его за руки.
- Прадо умер! - отчетливо произнес он. - А невинного человека посадили за его убийство в тюрьму!
- О-о-о... - протяжным стоном вырвалось у раненного, и он вздохнул, приподнявшись. - Нет, нет, это я убил его, слушайте, как все это было...
- И что же он вам сказал? - спросил судья.
- Он сообщил, что зовут его Да-Коста, и ему было поручено следить за домом в Парк-Лэйне... Доктор записывал все, что говорил умирающий, сэр, и таким образом мне стало известно, что он следовал за мной в тот вечер, когда я поехал по вызову хозяина, когда же я ушел, он постучал к нему. Мистер Норскотт, по всей вероятности, подумал, что это я вернулся, и открыл ему дверь. Да-Коста бросился на него, пырнул ножом, но, как я уже говорил, мой хозяин не из тех людей, что легко сдаются! Он тоже схватился за нож и, в свою очередь, ударил Да-Косту в бок. Сколько времени длилась их ожесточенная схватка, Да-Коста не мог сказать, но когда ему удалось, наконец, убить хозяина, сам он был почти при смерти! Он выбрался из дома, с трудом дополз до реки, где и встретил того человека, в доме которого мы и нашли его. Тому он сказал, что его ранили в драке и что он ищет место, где бы ему отлежаться. Субъект спросил, есть ли у него деньги: Да-Коста показал ему фунт стерлингов, и он тогда взял его к себе... Вот и вся история, сэр! Вы найдете ее записанной в книжке доктора, с подписью Да-Коста в конце...
- Он еще жив? - спросил судья. - Или умер?
- Нет, сэр! Как только он поставил свою подпись, ему опять стало хуже. Доктор вызвал к нему сиделку, которой сказал, что раненный при смерти, после чего мы все трое поехали сюда на извозчике...
Наступило короткое молчание.
Судья записал что-то в книгу, потом поднял голову и сказал:
- Благодарю вас, Мильфорд за прекрасное показание! Ваше поведение во время всех происшествий было исполнено благоразумия и большого мужества!
Я слушал с напряженным вниманием показания Мильфорда! Они были так ясны и убедительны для каждого, что я мог надеятся на скорое освобождение. Какого бы мнения не была полиция относительно моего поведения, считать меня убийцей она уже не могла!
Но когда Мильфорд кончил, меня охватило лихорадочно-возбужденное состояние, и мысли мои занялись другим, более важным для меня вопросом!
С того момента, когда Гордон шепнул мне, что в суде нет ни Марчии, ни Билли, душу мою стало давить тяжелое беспокойство. И теперь, когда мой интерес к словам Мильфорда ослабел, все мои прежние опасения относительно Марчии охватили меня с удвоенной силой.
Я уже думал не о себе, и медленно обвел взглядом весь зал, чтобы убедиться в справедливости слов Гордона...
Все, даже персонажи, игравшие совсем ничтожную роль в этой истории, придуманной Норскоттом, были в сборе, что бы посмотреть на последнее действие! Да, все, за исключением Марчии и Билли, а также Сангетта!
Последнее обстоятельство особенно поразило меня! Я чуял, что готовится что-то недоброе, какая-то ужасная затея, в которой Марчиа, Билли и Сангетт были спутаны в один клубок...
Эти страшные мысли до того овладели мной, что я готов был вскочить с места и рвануться к дверям, но... я знал, что это невозможно!
Я с трудом сдерживал себя, мучительно ожидая конца судебного заседания: Мне казалось, что оно продолжается целую вечность, хотя на самом деле все длилось не более четверти часа или немного больше!
Наконец, судья наклоняясь через стол, обратился к председателю обвинения со словами:
- Вы все еще настаиваете на дальнейшем задержании Джона Бертона?
По залу пронесся сдержанный гул.
- От имени полицейских властей, - заявил председатель полиции, поднявшись с места, - я готов снять с мистера Бертона обвинение в убийстве.
- Браво! - послышался серебристый голос в конце зала, и вслед за ним со всех сторон раздались аплодисменты.
Этот энтузиазм был, очевидно, результатом нервного напряжения, царившего в зале до этого момента.
Однако, судья не применул с должной строгостью отнестись к этому бурному проявлению всеобщего одобрения.
- Будьте любезны вести себя прилично, - внушительно бросил он, здесь полицейский суд, а не концерт!
Затем он обратился к моему поверенному:
- Я полагаю, что дальше незачем вести эту процедуру!
Гордон поднялся со стула.
- Вы прекращаете дело?
Судья кивнул головой.
- Обвинение снято, мистер Гордон, - сказал он.
23
Всеобщее возбуждение еще не улеглось, когда я очутился вместе с Гордоном в маленькой комнате, рядом с залом суда. Гордон закрыл двери, заглушив таким образом, смешанный шум голосов.