А дальше уже было все просто. Знакомый эксперт из научно-технического отдела МУРа сделал анализ краски. Через Зональный информационный Центр Демин по просьбе Германа отыскал пятилетней давности дело о нераскрытом преступлении на МКАД. В деле был акт экспертизы с анализом краски, обнаруженной на месте происшествия. Все совпало.
По мере того, как Берг вчитывался в документы, его лысина и тяжелое бульдожье лицо покрывались пленкой, а потом и каплями едкого вонючего пота.
— Все понял? — полюбопытствовал Герман. — Это и есть твоя перспектива: десять лет строгого режима. Но не в канадской тюрьме, а в советском лагере. А это далеко не «Артек». Скажу тебе больше. Гражданин Кирпичев, которого ты убил, не просто гражданин Кирпичев. Он один из лидеров люберецкой группировки, вор в законе по кличке Кирпич. Так что вряд ли ты доживешь даже до суда — тебя придушат в Бутырке.
Это был блеф, но у Берга не было никакой возможности проверить утверждение Германа.
— Это копии! — заявил он.
— Правильно, копии. Само дело в архиве МУРа. Как только там получат анализы краски с твоей «Волги» и твой адрес, по нему будет сразу же начато делопроизводство. Ну так что? Едем в сберкассу или как?
— Едем, — выдавил из себя Берг. — И будь ты проклят!
— Не так! Я тебе сказал, как убийца должен обращаться к следователю. Повтори! — приказал Герман.
— Едемте. Только за такси будете платить вы!
— Уважаемые дамы и господа! Наш самолет совершает посадку в аэропорту города Мурманска. Аэропорт «Шереметьево-два» закрыт по метеоусловиям Москвы. Просьба пристегнуть ремни и не вставать до полной остановки двигателей. Командир экипажа от имени «Аэрофлота» приносит извинения за доставленные неудобства!
Герман нажал кнопку вызова бортпроводницы. В салоне первого класса, где было всего шесть кресел и только одно занято Германом, появилась молоденькая стюардесса, затянутая в синий форменный мундирчик таким образом, что он не скрывал, а подчеркивал соблазнительность ее фигуры. Во время полета она то и дело интересовалась у VIP-пассажира, не нужно ли ему чего, и решительно не понимала, почему он не реагирует на ее ножки.
Ничего ему было не нужно. От обеда отказался, от халявной выпивки отказался, кино по видео смотреть не пожелал. Всю дорогу сидел, закрыв иллюминатор шторкой, словно бы его раздражал яркий солнечный свет. Лишь однажды открыл кейс, просмотрел какие-то бумаги и снова погрузился в себя. Иногда курил. Вообще-то в самолете курить не разрешалось, но стюардесса не стала делать ему замечание. Пусть курит, никому не мешает. Она и сама с удовольствием присела бы рядом и выкурила за компанию сигаретку. Но никаких поводов для этого ВИП-пассажир не давал. А жаль. Не худо бы замутить с ним легкую, ни к чему не обязывающую лав-стори. А дальше — как повезет.
А что, некоторым везло. Возможность познакомиться с серьезным западным бизнесменом, который станет если не мужем, то постоянным спонсором, грела сердце всех девчонок с международных линий «Аэрофлота», заставляла мириться с утомительными перелетами и резкими сменами часовых поясов, от которых накапливалась усталость и портился цвет лица, примиряла с неписаными правила «Аэрофлота», согласно которым с командиром корабля стюардесса спать обязана, а со вторым пилотом — на ее усмотрение. Ей пока не везло. Может, повезет на этот раз?
Интересный мужчина. Лет сорок, не больше. Высокий, подтянутый.
Смуглое узкое лицо с черными, сросшимися на переносице бровями. Четко очерченный рот. Серые глаза, спокойные, холодноватые. Не красавец, но что-то в нем есть. Много летает. Стюардесса определила это по тому, как после взлета в Монреале он снял плащ и пиджак, бросил их на соседнее кресло, потом машинальным движением распустил галстук и ослабил шнурки на туфлях, чтобы дать отдохнуть ногам во время многочасового перелета.
Лейбл на пиджаке — «Canali». Галстук от Brioni. Небольшой серый кейс «Монблан». Неслабо. Часы не выпендрежный «роллекс», а «Патек Филипп». Нормально. Обручальное кольцо? Ну и что, кому это мешает? Наоборот. Значит, не извращенец, потому что в его возрасте все нормальные мужики женаты, а многие не один раз.
— Чем могу быть полезна, сэр?
Герман внимательно на нее посмотрел. Коленки точеные, личико свежее. Веселые чертики в глазах. Интересная девочка, не пустышка. В другое время Герман охотно поболтал бы с ней и даже, может быть, взял телефончик, но сейчас ему было не до этого. Предстояла серьезная разборка с Хватом, нужно быть в форме. Так что мысль о приятном вечере и ночке с этой малышкой как появилась, так и исчезла.
— Почему не принимает Москва?
Она с сочувствием развела руками:
— Гроза!..
VII
Неприятности всегда происходят не вовремя. Если вовремя, то это не неприятности, а плановые мероприятия вроде ремонта.
Герман рассчитывал сегодня же встретиться с Кругловым, закрыть тему и завтра утренним рейсом вернуться в Канаду. Задержка из-за непогоды поломала все его планы. Можно было расслабиться. В ресторане Мурманского аэропорта он выпил водки, плотно пообедал, в самолете сразу заснул и проснулся только перед самой Москвой.
Гроза ушла, закатное солнце удлиняло тени, блестел мокрый асфальт Ленинградского шоссе, по нему двигались крошечные, словно игрушечные машины.
Как водитель, проезжая по дороге, на которой у него случилась авария, всегда невольно вспоминает эту аварию, так и Герман, подлетая к «Шерметьево-2» и глядя на желтеющие поля, извилистые равнинные речки и золотые березовые перелески, вспомнил, как он первый раз прилетел в Москву из Канады — уже не как москвич, возвращающийся домой, а как житель Торонто, получивший право постоянно жить и работать в Канаде по программе «бизнес— иммиграции». Это программу приняла палата общин для привлечения в страну квалифицированных специалистов и активных предпринимателей. Герман стал одним из первых экономических иммигрантов, потянувшихся в Канаду со всего мира, и самым первым — из СССР, доживающего последние месяцы, о чем тогда никто не догадывался.