– Как его погоняло? – оживился Гена. – Может, и я про него слышал, если такая знаменитость!
– Корнеич, – улыбнулся Владислав. – Сейчас модно документальные романы про уголовников издавать. Я не говорю про такую журналистскую жвачку, как «Бандитский Питер» или «Бандитская Москва», – там в новой версии излагаются уже опубликованные в разное время и в разных изданиях материалы. Речь про настоящие энциклопедии, написанные писателями, имеющими тесные связи с авторитетами старой формации. Так вот, в одной такой книжонке – кажется, она вышла в Одессе – про этого медвежатника есть целая глава…
– Ладно, это все лирика, – закуривая, точно подметил Сидоров. – У тебя выходы на старика есть или нет? Даже если он отошел от дел, могли остаться ученики. Я знаю, у воров-медвежатников такие вещи, как преемственность поколений, практикуются.
– Есть один телефончик, – на сей раз без раздумий ответил Кайманов. – Попробую!
– Иначе придется рисковать и устраивать засаду прямо в подъезде, в котором пятнадцать квартир и заблокирован чердак, – спокойно констатировал бывший морской диверсант и, расправив плечи и прижав ладонь ко рту, подавил затяжной зевок. – Возможны, так сказать, нежелательные варианты вроде особо любопытной бабули… После того как завалим этого засранца, сразу завалюсь спать! – вдруг безмятежно сообщил он, потягиваясь на высоком кожаном сиденье «ниссан-патрола», стоящего у пустынного тротуара, в квартале от Спаса-на-Крови.
– Твоими бы устами!.. – нервно отозвался Кайманов, после известия о побеге Алтайца и особенно после расстрела боевиков в Новосельцево постоянно чувствующий себя взвинченным.
Сунув руку во внутренний карман, Владислав достал из короткой кожаной куртки электронную записную книжку, долго торкал пальцем в кнопки, ища нужную запись, а потом взял сотовый телефон, набрал номер и стал терпеливо ждать, пока на том конце снимут трубку.
Старший прапорщик Шедьяков
– Кстати, мой джип «чероки» совсем рядом, – окончательно добила Шедьякова темноволосая бестия в солнечных очках.
Супруга старшего прапорщика Шедьякова, школьная учительница физики Виктория Васильевна, уже начинала беспокоиться долгому отсутствию мужа, который, если верить словам дежурного по СИЗО, уже более пяти часов назад покинул службу и на личной машине отправился домой. Но тут в дверь их малогабаритной двухкомнатной квартиры, расположенной на втором этаже пятиэтажного панельного дома, позвонили.
– Кто там? – разглядывая в дверной «глазок» стоящего на лестничной площадке незнакомого молодого человека лет шестнадцати с бритой головой и прижатой к животу коробкой, спросила Виктория Васильевна.
– Вам посылка, получите! – прогнусавил подросток и, не дожидаясь, пока дверь распахнется, положил коробку на пол и стал спускаться вниз.
Входная дверь подъезда хлопнула быстрее, чем женщина успела снять цепочку и отпереть два японских сейфовых замка, вмонтированных в бронированную дверь.
– Странно… – разглядывая заклеенную скотчем увесистую картонную коробку, наверху которой был каллиграфическим почерком выведен их домашний адрес и имя мужа, пробормотала учительница. – Даже расписаться не попросил… От кого бы это могло быть?! Алтайский край?! Кто же у нас там живет из родственников?!
Закрыв дверь на все запоры, вконец заинтригованная женщина отнесла посылку в комнату, поставила на стол, достала из серванта ножницы, разрезала несколько раз обмотанную вокруг коробки прозрачную липкую ленту и раскрыла.
Внутри, как оказалось, находился наполненный чем-то тяжелым полиэтиленовый пакет с изображением голой красотки в солнечных очках, возлежащей на махровом полотенце под зелеными кокосовыми пальмами на песчаном берегу голубого тропического океана.
– Срамота! – несгибаемо заявила неизвестно кому воспитанная в строгих понятиях Виктория Васильевна и, вытащив пакет из коробки, торопливо развернула, заглядывая внутрь.
Секунду спустя весь подъезд содрогнулся от истошных, нечеловеческих криков, доносящихся из квартиры на втором этаже. А когда ужасные вопли прекратились, соседи снизу услышали грохот падающего на пол бездыханного тела, от которого у них закачалась люстра и с потолка обвалился пласт старой штукатурки.
…На столе рядом с почтовой картонной коробкой лежала отрезанная голова старшего прапорщика Шедьякова с вылезшими из орбит остекленевшими глазами. Из ее приоткрытого в смертельном оскале кривозубого рта торчал сморщенный и посиневший член вертухая со свисающим с него ароматным розовым презервативом.
Ворон
Когда Иванько оказался от машины в двух шагах, произошло именно то, к чему был заранее готов спрятавшийся за гаражом Ворон.
Выхватив из кармана пистолет с глушителем, Герман дважды выстрелил в стекло со стороны водителя, а потом, метнувшись вперед, рванул на себя дверцу, даже не обратив внимания, что пули, не достигнув цели, отрикошетили от бронированного стекла и с визгом ушли в сторону.
И застыл, пораженный увиденным. На заднем сиденье, белая от ужаса, сидела и тихо вздрагивала испуганно выкатившая глазки красавица-стриптизерша Диана. А вероломно посягнувшего на их деньги спеца за рулем машины почему-то не оказалось…
В следующую секунду сильный удар в затылок лишил Иванько возможности окончательно осмыслить происшедшее, и со всех сторон его обволокла вязкая черная тишина…
– Подонок, грязный подонок! – плакала, растирая по лицу слезы, оскорбленная в самых лучших чувствах Диана. – Чтобы не делиться даже частью Денег, он хотел хладнокровно убить не только вас, но и меня!.. Скотина! Мразь!
Сволочь! Свинья!.. Ненавижу его!
– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – миновав перекресток с моргающими на нем желтым огнем четырьмя светофорами, без каких-либо эмоций произнес Ворон.
– Очень часто деньги для людей важнее чужой жизни. И твой милый Иванько как раз из таких. Видишь, даже ствол модный с глушилкой себе на всякий случай приобрел…