Маура никак не могла оторвать глаз от рентгеновского снимка, от смертоносного белого шестигранника. Она думала над тем, что сказал Эйб: "Каждый кончик острый, как коготь". И вспоминала отметины, оставленные на дверце автомобиля жертвы. "Царапины от когтей хищника".
Она вернулась к столу, где Эйб как раз заканчивал надрез кожи черепа. В тот краткий миг, когда он снимал лоскут кожи, Маура успела бросить последний взгляд на лицо мертвой женщины. Смерть окрасила ее губы в серовато-синий цвет. Глаза были открыты, обнаженная роговица высохла и помутнела от воздействия воздуха. Прижизненный блеск в глазах на самом деле есть не что иное, как отражение света от влажной роговицы; когда же веки перестают моргать и роговица уже не омывается жидкостью, глаза высыхают и тускнеют. Безжизненность взгляда объясняется вовсе не тем, что душа отлетает, просто отключается мигательный рефлекс. Маура посмотрела на две затуманенные каемки, защищенные роговицей глаз, и на мгновение представила себе, как могли они выглядеть при жизни. В этот момент ей показалось, что она смотрит на свое зеркальное отражение. Совершенно внезапная головокружительная мысль возникла в ее голове: а что, если это она лежит на секционном столе и это ее тело анатомируют? Ведь призраки часто задерживаются именно в тех местах, где обитали при жизни. "Вот мое пристанище, – подумала она. – Судебно-медицинская лаборатория. Я обречена провести здесь вечность".
Эйб потянул кожу черепа вперед, и лицо съежилось словно резиновая маска.
Маура содрогнулась. Отвернувшись, она заметила, что Риццоли опять наблюдает за ней. "На кого она смотрит – на меня или на мой призрак?"
Жужжание хирургической пилы "Стайкер" пронимало до мозга костей. Эйб отпиливал свод обнаженного черепа, старательно обходя сегмент с пулевым отверстием. Затем осторожно отделил и снял верхнюю часть кости. Пуля "Черный коготь" выпала из открытого черепа и со звоном шлепнулась в лоток, который подставил Йошима. Ее металлические шипы поблескивали в свете лампы и напоминали лепестки смертоносного цветка.
Мозг был залит темной кровью.
– Обширное кровоизлияние в оба полушария. Собственно, это можно было предположить по снимкам, – заметил Эйб. – Пуля вошла сюда, в левую височную кость. Но не вышла. На снимках это хорошо видно. – Он указал на экран проектора, на котором пуля высвечивалась ярким шестигранником, упиравшимся во внутренний изгиб левой части затылочной кости.
– Странно, что она осталась с той же стороны черепа, – заметил Фрост.
– Возможно, возник внутренний рикошет. Пуля пронзила череп и начала кувыркаться, прорезая мозг. Потратила всю свою мощь на мягкие ткани. Можно сравнить с вращением ножей в блендере.
– Доктор Бристол! – прозвучал по интеркому голос Стеллы, его секретаря.
– Да.
– Я нашла то дело с пулей "Черный коготь". Имя жертвы Василий Титов. Вскрытие проводил доктор Тирни.
– А кто из детективов вел дело?
– М-м... а, вот, нашла. Детективы Ванн и Данливи.
– Я свяжусь с ними, – пообещала Риццоли. – Попробую выяснить, помнят ли они подробности.
– Спасибо, Стелла! – крикнул Бристол и взглянул на Йошиму, который уже держал фотоаппарат: – Можно приступать.
Йошима начал фотографировать мозг, чтобы запечатлеть его состояние в момент, предшествующий его извлечению из костяного дома. Вот где покоятся воспоминания всей жизни, думала Маура, глядя на блестящие складки серого вещества. Алфавит детства. Четырежды четыре – шестнадцать. Первый поцелуй, первая влюбленность, первая несчастная любовь. Все это оседает в виде групп РНК-посредников в этом сложном сплетении нейронов. Несмотря на то, что память – биохимический процесс, именно она определяет индивидуальность человека.
Несколько взмахов скальпеля – и Эйб высвободил мозг; он понес его в обеих руках, словно бесценное сокровище, на столик из нержавеющей стали. Он не станет анатомировать его сегодня, а просто поместит отмокать в тазик с формалином, чтобы заняться им позже. Впрочем, и без изучения под микроскопом повреждения были налицо; о них свидетельствовали кровяные пятна на поверхности.
– Итак, входная рана у нас на левом виске, – подытожила Риццоли.
– Да, и отверстия на коже и кости черепа идеально совпадают, – ответил Эйб.
– Это подтверждает, что мы имеем дело с прямым выстрелом в височную часть головы.
Эйб кивнул.
– Вероятно, убийца целился через водительское окно. Оно было открыто, так что стекло не могло исказить траекторию пули.
– Значит, она сидела за рулем, – начала размышлять Риццоли. – Теплый вечер. Окно открыто. Восемь часов, темнеет. Он подходит к машине. Наводит на нее дуло пистолета и стреляет. – Джейн встряхнула головой. – Зачем?
– Ее сумочку он не забрал, – сказал Эйб.