Уголки ее губ изгибаются. Не для того, чтобы меня убедить, а чтобы дать мне понять, что она наслаждается моим подчинением, согласна она с ним или нет.
- Покончим с этим, - говорю я ей.
Ее улыбка соскальзывает с лица, как масло со сковороды.
- Будет больно. Закричишь, и я буду вынуждена заткнуть тебе рот.
Я не кричу. Но слезы все равно текут дорожками по щекам. Горячо как в огне, мое первое испытание огнем.
Когда она заканчивает, запах горелой плоти остается не только у меня в носу, но и в волосах, на одежде. Я верчу кистями, изучая свои новые страйкерские метки.
Две изогнутые полосы бледных серых чернил, оттенка темной стали. Я дотрагиваюсь до одной из меток пальцем в уверенности, что будет жутко больно, несмотря на то, что женщина сказала мне, что они заживут практически сразу, поскольку она ввела мне под кожу не только чернила и устройства слежения, но и большую дозу обязательного агента – сверхзаряженных частиц, которые заживляют раны изнутри.
Я хмурюсь. Неожиданное отсутствие боли удивляет, еще более удивительно, что я практически вообще ничего не чувствую. Онемение распространилось также вниз на ладони.
Я сгибаю руки, сжимаю кулаки. Тыкаю сильнее в этот раз. Все еще ничего.
- Чернила вызывают онемение поначалу, - говорит Дайр неуклюже, как бык, входя обратно в комнату. - Большая часть чувствительности вернется.
- Большая часть? Почему вы меня не предупредили? – у меня на шее затягивается удавка страха потому что я больше никогда не буду уверена, что работаю оружием так хорошо, как только могу. Что я только что профукала все то время, которое мои братья потратили тренируя меня.
Он пожимает плечами. Движение почти элегантное для того, кто сложен как товарный поезд.
- Это заставило бы тебя передумать?
Нет. Я снова обследую свои метки. Темные тонкие завитки, обхватывающие мои запястья, заставляют меня задуматься о бегущих цифрах назначения.
- Будь осторожна с отметками. Нам не удалось сделать чернила светлее, чем есть, так что тебе придется их прикрывать. - Только когда ты умрешь, пропадет риск, что они нас выдадут. Когда кровь прекращает течь по венам, это автоматически передает сигнал устройствам слежения. Совет не сможет добраться до нас.
- Но почему на запястьях? - спрашиваю я его. - Почему не на менее заметном месте, где их легче спрятать?
- Потому что так ты привязана к ним, если только не отрубишь свои наиболее ценные активы. Так нет шансов, что ты смошенничаешь: страйкер без рук бесполезен.
Он выдвигает стул и снова садится напротив меня.
- Теперь о деталях. Ты всегда должна быть в зоне доступа. Если нет особых обстоятельств, мы сводим клиента с тем, кто свободен. Если это будешь ты, то ты получишь сообщение со всей нужной информацией: контактные данные клиента, фотография клиента, номер назначения, свежие данные о местонахождении Альта. Иногда - о рабочем месте, привычках, манерах поведения, в зависимости от того, как долго за ним следили. После этого ты связываешься с клиентом и объясняешь ему условия оплаты.
Большинство страйкеров узнают о том, что незавершивший делает в течение месяца у других страйкеров и исходят из этой информации. Мы берем двадцать пять процентов от каждого заказа, так что убедись, что ты их перевела. Как ты нанесешь удар - дело твое, но как рекомендует Совет, лучше сделать это быстро, тихо и чисто, - смех Дайра и грубый подтекст его слов дает мне понять, что я только что перешагнула из одной тени в другую. - Запутанно, да? И мы, и Совет хотим от тебя одного и того же.
- Ага, есть такое, - я встаю на ноги, надеясь, что не упаду из-за слабости в коленях. Я начинаю двигаться к выходу, вдруг почувствовав острое желание увидеть свет, ярче, чем этот свет голых лампочек в комнате. - У вас есть мой номер, с которого я звонила раньше. - Что я могу сказать, чтобы это не звучало абсолютно не к месту? Ничего.
Дайр все еще на своем месте за столом, смотрит, как я прохожу мимо.
- За твой первый контракт, да?
- Что еще? - мои кисти и ладони немного покалывает, просто легкое гудение под кожей.
- Грейер.
Я у двери. - Что?
- Первый контракт ты получаешь сейчас.
Сердце подскочило до самого горла, во рту - вкус страха. Нет, не сейчас, я не готова. Медленно я поворачиваюсь и бреду обратно к столу.
- Выкладывай.
Глаза Дайра, похожие на синее пламя, сужены.
- Пока что ты ничего не сделала, так что для начала, сделаем что-нибудь экспромтом. В надежде, что ты выплывешь, а не утонешь.
- Так это тест? - мой голос - сухой скрежет. - Меток недостаточно?
- В сравнении с убийством твои метки - детские игрушки. Докажи, что я неправа, а Дайр - прав. Не забудь проверить свой сотовый по пути.
С этого момента все и началось.
Ее дом расположен в самом конце района Джетро, прямо там, где Джетро переходит в Лейтон на юге. Это тихое местечко, тянет на средний доход, как и везде в Джетро. Можно подумать, что тут даже немножко лучше, глядя на то, как облагорожены некоторые обветшалые фасады и увядшие газоны. Однако, он даже рядом не стоял с районом белых воротничков вроде Лейтона.
Это объясняет, почему она не может позволить себе нанять страйкера. Не то, чтобы деньги были единственной причиной. Принципы, гордость, упрямство, непоколебимость, безразличие… все это может играть роль. Но, в конечном счете, ничто из этого не имеет значения: ничто из этого не изменит того факта, что я здесь.
Я плавно двигаюсь вдоль боковой стороны дома, как раз за углом рядом со входом, где посажен ряд кустов самшита. Кусты достаточно плотные и густые, чтобы скрыть меня, когда я припадаю к земле, чтобы спрятаться. И наблюдаю. И жду, когда она или войдет, или выйдет.
В любом случае, это то, на что я рассчитываю. Это сравнительно новое назначение, полученное едва ли сутки назад, если верить контракту у меня на сотовом, поэтому, если только она не нарушает обычное поведение только что активированных Альтов, большие шансы, что она до сих пор дома. Готовится прятаться, готовится бороться. В любом случае, все начинается здесь.
Подробностей до смешного мало. Поначалу я недоумевала, почему Дайр не надавил на клиента, чтобы тот пошевелил ногами и собрал больше информации, перед тем как передать мне контракт, но потом я поняла, что он не хотел облегчать мне жизнь. Так же, как и Совет, он хочет слить меня, если я не смогу закончить эту работу.
Я дотронулась до пистолета в кармане куртки. Никогда не смогу забыть, на что он способен, независимо от того, сколько бы раз я из него стреляла. Забыть означало бы потерять себя, стать больше страйкером, чем собой.
В другом кармане - нож. Еще один - в правом переднем кармане моих джинсов, и еще - в заднем кармане. Это, возможно, перебор, но я нервничаю и не знаю наверняка, как все пойдет.
Так что я жду. День тянется медленно. Каждая секунда такая тягучая, что не хочет переходить в следующую. Минуты растянуты, часы бесконечны. Раньше мне не приходилось оставаться в неподвижности так надолго, это похоже на борьбу с гравитацией, каждая частичка моего тела протестует, стонет.
Глаза пересохли. Их жжет. Вся левая нога и стопа правой, абсолютно онемели. Мурашки по всему телу.
Голод тоже мучает, спазмы в желудке накатывают волнами.
Мой мозг лениво прокручивает последний урок боевой подготовки, размышляя, было ли там вообще что-то полезное. Что-нибудь о человеческом теле и психическом испытании во время слежки, о пытке обездвиживанием.
Но я обрываю себя.
Давай, Вест, сфокусируйся на чем-нибудь, кроме себя. Замри, будь страйкером.
Но как? Невозможно, когда все твое существо состоит из агонизирующих мышц и костей, которые ломит, натянутых до предела нервов и голодного головокружения.
Солнце уже низко, в воздухе разливается вечерняя прохлада, характерная для поздней осени, когда входная дверь открывается. Она захлопывается, следом слышны шаги.
Глаза у меня широко открыты, во рту пересохло, пульс зашкаливает.