Я не разрешаю себе на него посмотреть, как бы мне этого ни хотелось, иначе мое лицо меня выдаст. Он не знает, не может знать, что для меня это прощание.
Я бегу обратно в дом и не останавливаюсь, пока не выхожу через заднюю дверь в другом конце. Если я остановлюсь хоть на секунду, я вернусь, схвачу Корда и не отпущу, пока кто-то из нас не умрет: мой Альт, я или Корд, оказавшийся между двух огней.
Я стою на крыльце, закрываю дверь и тихо прохожу через двор, пока не оказываюсь у задней стены.
Три доски с левого края. Я с трудом верю, что все еще помню. Я отсчитываю их пальцами. Раз, два, три. Третья кедровая доска слегка расшатана, она поддается больше, чем другие. Я отодвигаю ее до тех пор, пока не образуется зазор в заборе. Он не более трети метра шириной, но я знаю, что могу протиснуться. Другого выбора нет.
На мгновение бока моей сумки застревают между досок. Но я высвобождаю ее и ставлю на место болтающуюся доску, чтобы забор снова выглядел целым. Теперь я быстро пересекаю соседский двор, мимо большого клена, стоящего в глубине, на котором приютился старый детский домик, через ряд кустов, высаженных впереди, чтобы выйти сразу на другую улицу.
Корд торопится. Он войдет в дом в любую секунду, чтобы посмотреть, что меня задержало. И я не могу рисковать, чтобы он меня увидел.
Мои глаза жжет, я бегу вниз по улице, вскоре я ослеплена слезами. Горло горит от сдерживаемого крика, грудь сжимает спазм.
Прости, Корд. Оставайся в безопасности. Оставайся подальше от меня.
Осталось 10 дней.
Тонкий резкий свист истребителя будит меня. Он далеко в Окружении, возможно, во многих километрах от границы. Это обычное дело, звук недостаточно громкий и недостаточно близкий, чтобы привести Керш в готовность.
Когда я открываю глаза - небо уже просветлело, хотя все еще остается мрачным унылым и серым как обычно зимой по утрам.
Я слишком долго спала.
Я медленно сажусь, мои ноги затекли, и от холодного воздуха и от того, что находились в неудобной позе всю ночь. Часть кабины грузовика занята, поэтому мне осталось не так уж много места.
Но это достаточно безопасно и дешево. Не составило труда убедить хозяина склада: я поняла, что он не в первый раз брал деньги, чтобы разрешить активированному переночевать в одном из грузовиков на задней площадке.
Готовясь выбраться, я автоматически провожу рукой по карману куртки и ощущаю в нем контуры пистолета, а потом по-другому карману, чтобы почувствовать свой нож. Похлопываю по карману джинсов, чтобы убедиться, что нож еще там. Когда я дотягиваюсь до сумки, моя рука задевает маленький, перемотанный скотчем пакет, лежащий сверху. Его не было, когда я уснула.
Я тихо, сквозь сжатые зубы, ругаюсь на Корда, как обычно, когда он так делает. Не столько, потому что он следил за мной, сколько потому, что он может делать это так просто. Как он это делает?
Было бы ошибкой сбрасывать со счетов, полное техники прошлое Корда. Он, должно быть, каким-то образом использует эти навыки, хотя он и не преувеличивал, когда говорил, что телефон простенький. В нем нет никакого программного обеспечения, которое хотя бы напоминало систему слежения, насколько я могу сказать. Если он действительно способен выследить меня без помощи других средств, значит, с такой же легкостью это может сделать и она.
Я отталкиваю эту мысль, прежде чем она успевает внедриться в сознание. Я заставляю холодный страх стать раздражением, потому что так мне легче. Корд и его маленький пакет услуг. Я благодарна за его предусмотрительность, но, в то же время, я ее ненавижу, зная, что он оказывается в опасности, когда отказывается держаться от меня подальше. Раздумывая, не следит ли он за мной с безопасного расстояния прямо сейчас, я разрываю пакет.
Внутри как обычно две вещи: деньги и новый, полностью заряженный, телефон. Ужасно вовремя, как всегда: прежний почти разрядился. Чтобы перекинуть данные с одного телефона на другой, хватает нескольких секунд. Полностью очистив память старого телефона, я бросаю его в наружный карман рюкзака, чтобы потом его выбросить, а новый отправляю в надежный внутренний. Деньги я делю на две части: половину оставляю себе, половину кладу в рюкзак. Меня не волнует, что они от Корда. За время, что я в бегах, это прошло. На них я куплю всё, что нужно: еду, одежду - то, что не смогу купить за свои.
Я запрашиваю время, и когда мои часы сигнализируют, что уже пятнадцать минут девятого, я понимаю, что тяну до последнего. Согласно характеристикам объекта наблюдения, полученным вчера ночью, если я хочу застать его там, где рассчитываю, то отправляться нужно сию же минуту.
Убрав растрёпанные волосы под капюшон, чтобы хоть немного привести себя в божеский вид, я вылезаю из грузовика, вытягиваю рюкзак и закидываю его на плечи. Я пробираюсь сквозь темную и плотную толпу из движущихся тел, обычную для Грида в утренний час-пик, которые спешат каждый по своим делам.
Я останавливаюсь, чтобы понять, где именно нахожусь и убедиться, что двигаюсь в правильном направлении.
В конец квартала, потом вниз. Если я рассчитала время правильно, магазин должен вот-вот открыться. И лучше бы я оказалась права - на все, про все остается не больше минуты. Ровно столько времени ему понадобится, чтобы дойти от машины до задней двери семейного магазина. Я столько раз перечитывала характеристику заказчика на его Альта, что могу повторить ее по памяти с закрытыми глазами. Особенно часть про его распорядок дня.
Ему (нам) восемнадцать лет, он заканчивает стажировку в адвокатской конторе «Лир и Йорк» в Калдене. Еще он работает в канцелярском магазине «У Твида» на улице Мэзерс, в Джетро по утрам. Он получил предложения от обоих – «Лир и Йорк» хотят знать его планы на будущее, если он выполнит назначение; его отец хочет, чтобы он полностью принял на себя управление магазином “У Твида”, потому что хочет поскорее уйти на пенсию вместе с женой.
Слежка велась четыре дня. Он слишком устаёт, чтобы отклоняться от маршрута. У него черный Верв хэтчбэк, номера С4D9P7X7.
Его любимое оружие - пистолет.
Я перехожу дорогу на светофоре и сквозь море движущихся в разные стороны голов вижу его.
Канцелярский магазин “У Твида” представляет собой магазинчик на первом этаже, в глубине которого стоит старый печатный станок; на нем, как следует из надписи под заголовком на витрине под названием магазина, все еще печатают по спецзаказу. Это заведение старомодно и очаровательно - одно из таких мест, где я могла бы с легкостью проводить многие часы, потерявшись в хрустящем текстиле, чистых линиях, запахе лака и чернил.
Но это больше невозможно. Другая жизнь, другие времена.
Я вхожу в переулок, который проходит позади квартала магазинов, и вижу, что мне придется не просто - места для движения слишком мало. Стихийные свалки небольшого размаха - почти обычное явление для этой части Грида, иногда проходят месяцы, прежде чем власти района, наконец, находят время их разгрести. Этот переулок загроможден отжившими свой век машинами, которые выстроились по его сторонам, как кривой, поломанный поезд из автомобилей, протянувшийся вдоль всего квартала. Некоторые уже начали становиться оранжевыми от ржавчины - урбанистический закат в бетонных джунглях.
Я приседаю между двумя машинами, и запах гниения режет нос. Расположившись здесь, через дорогу от заднего двора канцелярского магазина, я имею лучший обзор места, где должен появиться мой объект.
“Время” - запрашиваю я, затягивая ремни рюкзака, висящего за плечами. 08:42. Осталось 18 минут, пока он появится, так как магазин открывается в девять.
Но тут подъезжает громадный эвакуатор, медленно и с грохотом. За ним еще один, потом третий, четвёртый. Они продолжают двигаться и, только оказавшись прямо напротив меня, глушат двигатели. Теперь отсюда мне никак не увидеть магазин “У Твида”; вместо этого я наблюдаю, как четыре мужика выбираются из эвакуатора и начинают шумно цеплять брошенные машины, для дальнейшего их вывоза.