Не знаю, приходилось ли уже когда-то страйкеру отступать из-за того, что в последний момент что-то пошло не так, но я уж точно не хочу быть первой. Если я что-нибудь не придумаю… если бы мой Альт собирался застать меня врасплох, а я не смогла бы отреагировать…
“Время”. Я поднимаюсь на ноги, снова изучаю окружающую обстановку, оборачиваясь кругом, потом еще раз. Обзор на уровне глаз закрыт, поэтому я смотрю выше – на крыши домов вокруг.
08:47
Осталось тринадцать минут, и я отчаиваюсь, к горлу подкатывает комок, и когда я уже не знаю, на что надеяться – вижу ее.
Пожарную лестницу на боковой стене четырехэтажного здания, напротив заднего двора магазина «У Твида». Часть ее не закреплена и свободно болтается: из-за небрежного отношения или была оторвана силой, не знаю, но она все ещё в достаточно хорошем состоянии, чтобы подняться на крышу.
Я направляюсь к ней, пробираясь через узкий лабиринт из скрипящего металла. Проскользнуть незамеченной в такой суматохе, не составляет труда. Я прыгаю на крышу ближайшей машины и ступаю на нижнюю перекладину лестницы. Начинаю карабкаться.
“Время”, – выдыхаю я, в то время как земля остается все дальше и дальше. В горле все еще стоит ком, но уже не от паники, а от осознания того, что я никогда раньше не совершала нападение на ходу, как сейчас. Практически неподготовленная, без наработок, не зная, чего ожидать.
08:51
Как только мои ноги ступают на крышу – прямую ровную поверхность темно-серого цвета, слегка прогнутую посередине, и все еще влажную после вчерашнего дождя – я подбегаю к краю и приглядываюсь. Расстояние где-то сорок, может пятьдесят футов, плюс еще двадцать до магазина. Дальше, чем я привыкла, но не настолько, чтобы это было проблемой.
Рабочие внизу все еще при деле: медленно погружают машины на эвакуатор.
Черный, пыльный Верв хэтчбэк, петляя, пробирается по переулку. К тому времени, когда он проезжает мимо меня и останавливается на парковке позади “У Твида”, я уже вытащила пистолет и прицелилась.
Номерной знак C4D9P7X7. Все сходится.
Человек, выходящий из машины, выглядит точь-в-точь, как мой заказчик на фото. На вид он старше восемнадцати, на лице еще видны следы бессонной ночи, редкие растрепанные волосы почти такие же тонкие, как и его фигура. Черные брюки, серая рубашка, темно-синяя куртка-пилот.
Его пистолет лежит в кобуре, которая слишком свободно болтается на бедрах. Она отлетает в сторону, когда он поворачивается в моем направлении, и возвращается на место, ударяясь о тело, когда он делает шаг в сторону багажника. Его голова уязвима и беззащитна.
Резкий холодный порыв ветра выбивает длинную прядь волос из-под капюшона, и она хлещет меня по щеке, бьёт по губам, но я не обращаю на это внимания.
Пуля свистит. Она рассекает воздух, как ядерная ракета. Издает короткое вибрато, задевая кожу его головы. Он кричит, падает на колени, одной рукой зажимая рану, а другой - нащупывая пистолет.
Не следовало забывать, что расстояние между нами больше, чем я привыкла. Что пулю, проходящую такую дистанцию, могло снести ветром. Что на пулю, проходящую такую дистанцию, в конце концов, действует сила притяжения.
Но я об этом не подумала. Я промахнулась. Всего на пару дюймов, может даже на один, но этого оказалось достаточно, чтобы не попасть в цель.
Кишки сворачиваются в узел, а я стреляю снова и снова. Наконец он лежит неподвижно.
На некоторое время вокруг воцарилась абсолютная тишина, и мне почти удается убедить себя, что никакого нападения и не совершалось. Что еще есть возможность спланировать все лучше, прицелиться лучше, быть лучше.
Крики рабочих внизу возвращают меня к реальности, и я, спрятав пистолет в карман, спускаюсь вниз по пожарной лестнице. Как бы плохо не была сделана работа, ее нужно довести до конца. Нужно удостовериться в смерти.
Переходя переулок, я чувствую на себе взгляды рабочих. Я слышу слово “страйкер” и “назначение” и “мошенник”, даже когда они продолжают цеплять металлические каркасы машин. Из-за угла доносятся громкие гудки транспорта, стук каблуков по тротуару. День продолжается. Жизнь продолжается.
Я приближаюсь к телу, обходя кровь, насколько это возможно, и проверяю пульс. Ничего не почувствовав, я поднимаю одно веко. Зрачок пустой, его номер назначения исчез.
На отправку заказчику сообщения с инструкциями по переводу оставшейся суммы, уходит несколько секунд. Как и на то, чтобы напомнить ему вызвать бригаду службы очистки.
Отворачиваясь, я чувствую тепло, исходящее от еще не остывшего двигателя его машины. Я не могу удержаться и подношу пальцы к теплу. Это блаженство по сравнению с холодом в воздухе…холодом внутри меня.
Вперед, не останавливаться.
Увидев Корда на другой стороне переулка, я вздрагиваю от неожиданности и чуть не запутываюсь в собственных ногах.
Он наблюдает, как я ухожу. На унылом фоне старого здания, покрытого слоями выхлопных газов и смога, он кажется еще выразительнее. Я не знаю, как долго он здесь находился… и как много увидел.
Мне неудобно и неловко от мысли, что он видел, как я работаю. Мне не нравится это чувство, которое вот-вот навалится на меня как какой-то грязный груз, и я с негодованием отстраняюсь от него. Я должна перестать беспокоиться о том, что Корд думает обо мне как о страйкере. Вообще перестать беспокоиться о нем.
Кутаясь в куртку, я иду дальше, не глядя на Корда. Я почти прохожу мимо, и когда становиться очевидным, что я не собираюсь обращать на него внимания, Корд приближается, чтобы перегородить мне путь.
- Держись от меня подальше, Корд, - говорю я и обхожу его, двигаясь в сторону улицы.
Он идет следом. - Ты же знаешь, я не могу, - он останавливается, - может, поговорим хотя бы пять минут?
- Нет, не думаю…
Он хватает меня за руку на удивление нежно, не смотря на настойчивость: - Хорошо, я рад, что на этот раз ты думаешь. Поговори со мной, но не здесь. Скоро здесь будет служба очистки.
Значит, он видел убийство. От осознания того, что ему непривычно видеть меня такой, что я так невыразимо глубоко пала, в груди все переворачивается.
Поднимаясь вверх по кварталу, мы уже затерялись в толпе, подхваченные потоком людей. Я оглядываюсь вокруг, опасаясь, сомневаясь, так ли мы незаметны, как бы мне того хотелось.
Недолго думая, я, в надежде его оттолкнуть, сухо говорю:
- Люк умер. Если ты останешься в стороне, он не узнает.
Корд вздыхает, опуская руку поближе к моей:
- Прекрати, Вест. Я слышал эти слова столько раз, что больше они меня не задевают.
Я пробую еще раз:
- Я серьёзно. Ты должен перестать преследовать меня. Что если ты что-нибудь напортачишь, потеряешь бдительность и наведешь ее на меня?
Корд качает головой:
- Даже если она и увидит меня, что с того? У нее нет оснований интересоваться тем, кто я такой. Он опускает взгляд на меня, притягивает все ближе, его рука напряжена:
- Я видел ее, - говорит он, - рано утром.
У меня сводит живот. Я леденею.
- Откуда ты знаешь, что это была не я? - спрашиваю я. Мой голос слабый, даже для меня самой, еле слышный среди других разговоров вокруг нас.
- Я могу вас различить, - вот все, что он говорит.
- Мы же абсолютно одинаковые, - я отталкиваю его руку. Он опять слишком близко. Обнимаю себя руками: - Или похожи достаточно, чтобы ты мог ошибиться.
- Её взгляд…, - он ухмыляется, но это лишь бледная копия его настоящей улыбки. - Хочешь верь, хочешь нет, но он ещё холоднее твоего. Даже того, которым ты смотришь на меня сейчас.
Я бросаю на него сердитый взгляд: - Спасибо. Наверное.
- Она сильнее тебя, Вест. Тебе нужно убираться из Грида. Тебе вообще не стоит находиться в Джетро, пока не придумаешь, как её выследить.
Мы проходим мимо магазина женского белья и, пользуясь случаем, я ныряю внутрь. Я знаю, что Корд пойдет за мной, он слишком упрям, чтобы не пойти, но надеюсь, что он будет чувствовать себя там слишком неловко, чтобы остаться надолго. Надеюсь, он сам сократит наши пять минут.