Видимо, датчик, реагирующий на движение, нужно, чтобы свет погас, пока меня тут не заметили. Значит, нужно или разбить лампочку, рискуя, что меня услышат, или забраться внутрь как можно быстрее.
Даже не поняв, что я уже приняла решение, бросаюсь бегом, чтобы покрыть оставшееся расстояние.
Я сильно прижимаю черную полоску к замку, секунды идут очень медленно. Задержав дыхание и, нескончаемо вслушиваясь в стуки и щелчки, я выжидаю минуту. Я бесшумна, как никогда, но если внутри кто-то есть…
Глубоко внутри замка раздается приглушенный лязг - готово. Я крепко держу дезинтегратор в одной руке, поворачивая другой дверную ручку, и вхожу.
В свете, проникающем из окна, видны контуры кухни. Линолеум на полу, горы сложенной в беспорядке посуды в раковине. Направо - столовая, стол не убран, к ней прилегает маленькая гостиная. Короткий коридор прямо передо мной ведет в другую комнату, которая, я думаю, является основной гостиной.
В воздухе повисли запахи сегодняшней готовки - кофе, специй, мяса - обычные, повседневные запахи. Они напоминают мне любой дом в пригороде Джетро. Разница между теми и другими не велика… за исключением живущих в них людей. И моя семья, и нет. И я, и не я. Потому что я думаю обо всем этом, как о принадлежащем ей.
Свет снаружи гаснет, и комната погружается в темноту. Но темнота не кромешная, потому что на приставном столике в коридоре кто-то оставил включенный планшет. На его экране мелькают картинки, превращая потолок во вращающийся астрономический узор.
Меня одолевает острое любопытство, которое невозможно игнорировать. Я аккуратно убираю дезинтегратор обратно в рюкзак, прежде чем подойти ближе.
Семейные фотографии.
Странно видеть свое лицо рядом с людьми, которых я не знаю, на мероприятиях и местах, которые для меня не существуют. Это ощущение лишает меня присутствия духа и заставляет сомневаться в своем месте в жизни, я чувствую себя как призрак, скользящий сквозь стены. Жизнь, которую я считаю своей, внезапно кажется менее реальной.
В этой жизни я единственный ребенок.
Я была лучшей во втором классе; мы отмечали это в модном ресторане прошлой весной.
Моим кавалером на танцах прошлой зимой был достаточно смазливый парень - какими обычно бывают качки.
Меня наградили кубком как выдающегося нападающего школьной футбольной команды…
Постойте-ка.
Я пристально вглядываюсь, дожидаясь, пока снова не появится фотография с танцев. Когда она появляется, мои подозрения подтверждаются, от чего у меня перехватывает дыхание.
Это он. Страйкер, которого она натравила на меня. Парень, которого я убила. Ее друг, ее бойфренд, тот, кого она любила.
Глубокий и болезненный укол раскаяния вызывает волну жара, который обжигает мои глаза. Зачем ей надо было заставлять меня это сделать, ведь все происходящее касается только нас двоих? А если бы то, что случилось с ним, случилось со …
Мои мозг машинально проносится мимо этой мысли, так, как я перепрыгивала через трещины на тротуаре, когда была маленькой. Нет, этого не случится. Не теперь, когда я так близка к финалу. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю. Снова открываю их и смотрю на оставшиеся фотографии.
Сосредоточься.
На всех фотографиях у нее одна и та же улыбка на лице, то же выражение. Яркое, живое, открытое. Волосы всегда чистые, а одежда не мятая. Даже ее осанка безупречна.
- Замечательно, - бормочу я себе под нос. - Абсолютное совершенство. - Она мой худший кошмарный сон, отличница с настоящими результатами. Она из тех ребят в школе, которые не могут не уличить меня в том, что я медлительна, неуклюжа и не соответствую требованиям, независимо от того, как тщательно я пытаюсь это скрыть.
Она тот Альт, который заслуживает победы.
Я вздрагиваю и отворачиваюсь, мой желудок сжимается в комок. Как бы там ни было, теперь на игровом поле наших назначений шансы сравнялись. Ее страйкер умер от моей руки. Я отказываюсь верить, что она лучше меня. Я не могу.
На это не осталось больше времени. Мне нужно уходить отсюда поскорее. Не знаю, что было бы хуже: если бы кто-то пришел и принял меня за нее или если бы понял, что я - не она.
Сверху прямо надо мной раздается звук. И еще, потом скрип половиц, на которые кто-то наступил.
Кто-то все-таки дома.
Нет смысла пытаться унять тошноту, которая разливается по всему телу, заставляя мои нервы звенеть. Она не пройдет, пока я не доделаю свое дело.
Из-за того, что на улице сейчас абсолютно темно, внутри еще темнее. Я на ощупь, по стене, тихо поднимаюсь наверх.
Здесь я вижу лучше. Прямо надо мной в крыше расположен большой световой люк, на улице опять идёт дождь. Капли ручейками стекают по выпуклой крышке. Звук, который должен бы успокаивать, наоборот вызывает тревогу, с каждым глухим ударом все внутри меня сжимается сильнее и сильнее.
Четыре комнаты. Одна из них ванная. Другая - рабочий кабинет, за дверью виднеется письменный стол, а за ним неотчетливые очертания высокой спинки кресла.
Рядом с кабинетом закрытая дверь, за которой, должно быть, находится спальня. Полоска тусклого света пробивается сквозь щель между дверью и полом. Из комнаты доносятся приглушенные звуки телепрограммы или сериала. И еще голоса чуть громче, как пронзительное жужжание насекомых.
Комната её родителей.
Спальня моего Альта находится в конце коридора. Я уже ощущаю царящую там атмосферу неподвижности. Ее здесь нет уже давно, скорее всего, с самого начала.
Я вхожу, переступая через порог, где светлая древесина коридорного пола встречается с мягким ворсом ковра. До меня доходит слабый аромат, и я морщу нос от отвращения. Слишком цветочный. Хорошо бы включить светильник, но я не могу рисковать, ведь свет могут заметить. Ну что ж, мне не впервые приходится работать в темноте.
Во многих отношениях это обычная спальня пятнадцатилетней девушки. На кровати разложены подушки, чтобы можно было удобно поваляться, на стенах развешаны постеры и фотографии (и его фотографии тоже повсюду). Комод заставлен косметикой и украшениями.
За исключением того, что все здесь до ужаса аккуратно. Подушки лежат ровно, а не раскиданы. Постеры и фотографии на стенах развешены под прямыми углами по отношению друг к другу. Косметика выстроена в ровные ряды, а украшения лежат отдельными кучками.
Меня снова посещает это странное чувство, то же, что и внизу, когда я наткнулась на фотографии ее бойфренда. Меня одновременно бросает в холод и в жар, напоминая, что нельзя забывать, я нахожусь в доме человека, который ничего не хочет так, как увидеть меня мертвой.
Хватит, Вест.
Я начинаю искать.
Сложно что-то найти, когда не знаешь точно, что ищешь. По пути сюда, у меня была блестящая идея, что я могу наткнуться на старый телефон с контактными номерами, на список близких друзей, с которыми она поддерживает связь, может быть, даже на брошенные записки с заметками о том, как меня выследить. Хоть что-то, что бы подсказало мне, как она собиралась меня устранить.
Проклиная себя, я тихо открываю комод, просматриваю бумаги, сложенные в аккуратные стопки на столе, пытаюсь запустить разрядившийся планшет. Я ведь видела ее лицо, ее глаза. Как я могла надеяться, что она поскользнется в самый неподходящий момент и оставит для меня зацепку?
Дверь гардероба открыта. Пробегая пальцами по ее одежде, я думаю о своей потной рубашке, своих мятых, засаленных джинсах. Я чувствую по запаху, как грязны мои вещи и я сама. Секунду я раздумываю, не переодеться ли мне. Я уверена, что ее одежда подойдет мне, как моя собственная. Но эта мысль исчезает, не успев оформиться. Я не могу. Это было бы слишком… личное. Как переступить границу, которая и так слишком размыта. Превращаться из одной личности в другую не должно быть так просто. Здесь она жила, спала, мечтала, здесь сама суть того, кем она была и есть. Если бы я провела здесь больше времени, стала бы я больше похожа на нее, чем на себя? Эта мысль одновременно и забавляет, и беспокоит.