Стоп.
Голоса, доносящиеся из другой комнаты, становятся громче. Скрипит открывающаяся дверь, неожиданно в спальне загорается и быстро гаснет яркий свет, слышится шорох шагов по коридору.
Я немедленно прислоняюсь к стене, рюкзак оказывается зажат за спиной, смотрю широко раскрытыми глазами в темноту, стараясь дышать тише. Нырнув в шкаф, я падаю на колени. У меня перед носом висят куртки, а ботинки и кроссовки создают неровную поверхность под ногами. Я упираюсь рукой в стену для устойчивости.
Шаги приближаются.
Я высвобождаю руку из рукава и дотягиваюсь до пистолета. Почувствовав рукой холодную сталь, я сжимаю его в ладони. Наступившее спокойствие и помогает, и мешает. Я медленно поднимаюсь, пока снова не стою на ногах, опираясь о дверной косяк гардероба.
В дверном проеме спальни возникает большая тень. Потом она разделяется на две. Мне видны фигуры ее родителей, освещенные светом из-под крыши. Мгновение они стоят неподвижно, замешкавшись на пороге, как будто вспоминая, как было раньше. Желая, чтобы все было как прежде.
У меня проступает холодный пот, я чувствую его едкий запах в воздухе. Я ощущаю во рту резкий горький вкус страха.
Кто-то входит. Шаги легкие и нерешительные. Это мать. Она протягивает руку, чтобы коснуться чего-то на столе. Движение ее руки похоже на мелькание призрачной тени. Она поправляет то, что я сдвинула. Я задерживаю дыхание, пытаясь понять, может ли она почувствовать, что в комнате есть еще кто-то. Но не просто кто-то, а я - Альт ее дочери.
Нет. Я в безопасности. Проходит секунда и она поворачивается лицом к мужу, который стоит неподвижно в дверях. Ее профиль наводит на меня страх. В нем есть отголоски моего Альта… и меня.
- Скажи мне, что ты ей веришь, - тихо говорит мать моего Альта. - Что когда она звонила тебе сегодня днем, она говорила это не просто чтобы нас успокоить.
- Она знает, что делает. - Голос мужчины звучит напряженно. Это ее отец. - Она скоро вернется домой.
Слушая их, я с легкостью могу представить как мои собственные родители - если бы они были живы - вели бы ту же самую беседу. На мгновение все четыре голоса у меня в голове накладываются друг на друга, размываются и перемешиваются, прежде чем я начинаю их различать. Я подавляю приступ жалости к родителям моего Альта, внезапно возникший из-за того, что им приходится выносить. Глупо с моей стороны забывать даже на секунду, что их грусть даже относительно не связана со мной.
- Она уже столько продержалась… - шепчет ее мать. - Я должна верить, что она будет той самой. А как там Глэйд? У нее есть от него новости?
Глэйд. Страйкер. Ее парень.
Ее отец тяжело вздыхает:
- Она сказала, что пока нет.
- Я просила ее обдумать еще раз, стоит ли просить его стать страйкером. Даже если это означает, что Совет не будет рассматривать инцидент как СУ, если все всплывет. - Она подходит к книжной полке и рассеянно поправляет некоторые книги, продолжая говорить. Должно быть, моя мама вела бы себя так же - занимала бы чем-нибудь руки, чтобы приуменьшить значимость того, что она в тот момент говорит о судьбе ее ребенка. - А тот мальчишка, которого она видела с ней. Разве можно быть уверенной, что это не нанятый ее Альтом страйкер?
При этих словах я сжимаю руки, и чуть было не роняю пистолет. Во рту мгновенно пересыхает.
Корд. Она говорит о Корде.
Картинки мелькают перед глазами, как вспышки молнии. Моя пуля задевает ее щеку. Выражение ее лица, когда она отворачивается, чтобы бежать от Корда. Его лицо выглядит суровым и обеспокоенным, когда он перевязывает мою рану, но нежность рук выдает его с головой.
- Помнишь, она видела его фотографии в доме своего Альта? - отвечает отец. - У него на запястьях нет меток.
У меня дома. Там ли она сейчас, пока я здесь?
- Она вряд ли где-то поблизости от дома. Никто не глуп настолько, - говорит мать, ее голос резок и наполнен ненавистью. Это сбивает меня с толку и ставит в тупик, потому что я знаю, что по крови она мне такая же мать, как была и моя настоящая мама. Почему мне кажется, что эта боль, разрастающаяся в груди, одновременно и обоснована, и бессмысленна? Каким образом она так тесно связана с возрастающим страхом за Корда?
- Она сказала, куда планирует направиться теперь? - Спрашивает мать.
- Она сказала, но сначала она дождется в Гаслайте новостей от Глэйда. Он должен позвонить ей завтра по выполнении заказа.
- Но она же не может ждать его вечно! - в ее голосе слышатся истерические нотки, абсолютно нормальные для матери, беспокоящейся за своего ребенка. - У нее кончается время!
- Скоро мы все узнаем, - говорит отец, стараясь успокоить свою жену. - Давай, ты должна поесть. Пойдем вниз.
На этом они оба покидают комнату. Вместе идут по коридору, звук их шагов, спускающихся вниз по лестнице, вскоре сходит на нет.
Несколько секунд я не двигаюсь, пытаясь собрать волю в кулак. Информация давит на меня со всех сторон, угрожая порвать меня на части. Я не могу осознать ее всю сразу.
Глэйд. Мой Альт в ожидании. Мой дом. Корд.
Каким-то образом я должна выяснить, куда она собирается идти дальше. И единственный, кто может дать ответ на этот вопрос - это ее отец.
Я медленно выхожу из гардероба и плавно подхожу к дверному проему. Замираю в неподвижности и прислушиваюсь, чтобы удостовериться, что они все еще внизу. Только услышав стук кастрюль и сковородок на плите, я осмеливаюсь, наконец, выйти в коридор. Напротив - рабочий кабинет.
Из окна в крыше позади меня падает достаточно света, чтобы я могла рассмотреть, что находится внутри. Покрытый ковром пол. Вдоль одной стены - книжные полки, большая лекционная доска вдоль другой.
Я подхожу к столу. На нем лежит портфель, а еще:
Пустая кофейная чашка.
Планшет.
Две книги.
Мобильный телефон.
Ручка, лежащая на единственном листке почтовой бумаги, на котором что-то нацарапано.
На самом деле, всего две линии, ярко выделяющиеся на белом фоне.
Нет логического объяснения тому, что мой пульс учащается именно в этот момент, и начинает биться в ушах как гром. Сердце и желудок словно подпрыгивают от того, чему мой мозг не хочет верить. Дрожащими пальцами я беру бумагу в руки.
Сложно разобрать. Свободной рукой я достаю телефон, включаю его и подношу светящийся дисплей к записке. Сначала я ничего не понимаю. Бессмысленные каракули на бумаге, цифры и буквы, которые не имеют ко мне отношения.
Хотя нет, они имею ко мне прямое отношение.
77513 Аркадиан. Мой адрес. Что понятно.
А то, что ниже - не ясно.
77561 Аркадиан. Через пять домов от меня.
«Она сказала, куда планирует теперь направиться?» Спросила ее мать.
«Сказала» Ответил отец.
И тут до меня, наконец, доходит.
Корд. Внезапно расстояние между нами становится невыносимо: мой рассудок подвергается испытанию на здравомыслие. Еще никогда раньше я не хотела видеть его так сильно, как в эту минуту.
Я роняю бумагу обратно на стол. В один шаг оказываюсь у окна кабинета. Я на втором этаже, возвращаться тем же путем, что я вошла - не вариант. Я тихо, медленно поднимаю жалюзи, хотя внутренний голос отчаянно рекомендует мне поторапливаться.
За окном передний дворик. Голые фруктовые деревья, которые я видела раньше, кажутся маленькими, далекими и хрупкими, они слишком далеко, чтобы спуститься по ним вниз.
А значит, придется скатиться вниз по крыше и спрыгнуть. Скат крыши, несомненно, крутой. Крутой и скользкий от дождя, обрывающийся в никуда.
Если я буду думать об этом, то потеряю время, пытаясь найти другой путь. Так что я запрещаю себе думать об этом, и вместо этого представляю лицо Корда.
Окно открывается наружу по металлическим направляющим. Обеими руками я давлю на стекло, пока вся квадратная рама не вываливается наружу с тихим хлопком. Она падает на кровлю со звоном и катится вниз, пока не сваливается с края. От паники у меня учащается пульс, однако я не слышу удара о землю - обошлось хотя бы без этого.