Нужно удостовериться в смерти.
Все случившееся прокручивается в голове живо как наяву, напоминая кричаще яркую картину, в которой намешано слишком много красок. Я вижу, как пуля попадает ей в шею, прямо в сложное переплетение сосудов и тканей, которые так просто повредить. Я это сделала, без сомнений.
И все же…
Все же…
Она исчезла. Осталась только лужа крови на кафельном полу посреди пустой кухни. Её нет там, где я предполагала.
Я изумленно смотрю на кровь. Не знаю что думать, как думать. В поисках ответа мои мысли несутся галопом, как лошади, ослеплённые стремлением достичь финиша.
Как это возможно? Этого не может быть. Она никак не могла выжить.
Я в панике как безумная кружу по кухне. Все, что меня окружает, мне хорошо знакомо, но от этого только хуже, потому что я знаю, где находится каждая мелочь в этом доме, кроме той вещи, которую я ищу.
Вест.
На этот раз слышу голос Люка, а не Корда, его звук - как оазис спокойствия среди бури, бушующей у меня в голове. Даже затихая, он остается спокойным. Вест, притормози. Ты слишком спешишь. Как всегда.
Ошибка номер один.
Я зажмуриваюсь.
Теперь смотри. Внимательно смотри.
Я смотрю. И вижу. Все так очевидно, что даже не верится, что я сразу не заметила. Я на самом деле была слепа.
Рядом с лужей крови на полу видны мелкие капельки. Они образуют хаотичный, неровный, петляющий след. За порогом кухни форма брызг меняется, они становятся тоньше и длиннее.
Она двигается. Быстро.
Легко представить, как мой Альт, пошатываясь и прижимая руку к шее, чтобы остановить кровотечение, встает на ноги. Она думает, что чудом отдернула голову в последнюю секунду. Этого хватило, чтобы пуля не попала в жизненно важную точку. То, что должно было убить ее, превратилось в рваную рану. Ее лицо искажено болью. Она была уверена, что это конец. Цепочка Глэйда, должно быть, все еще у нее в руках.
Теперь ей нужно убраться из дома, потому что я направляюсь сюда. Спотыкаясь, она бежит к входной двери, распахивает ее, в бешенстве и отчаянии мечтая, чтобы все кончилось, также сильно, как я. Она выбегает наружу и направляется в сторону…
Меня словно ударяет гигантским сжатым кулаком. Ядовитая желчь поднимается к горлу. Невозможно отрицать или спорить с правдой.
Потому что я бы поступила именно так.
- Нет, - выдыхаю я в тишине, повисшей в комнате. Не в силах закричать, я едва держу себя в руках.
В следующий миг я бегу так быстро, как могу, мчусь через кухню, по короткому коридору и через гостиную. Я вырываюсь через входную дверь, оставляя ее открытой и хлопающей позади себя. Пока я бегу по тротуару, в голове звенит лишь одна мысль. Я чувствую, как холодный зимний воздух ударяет в лицо, а повисшая в нем фабричная вонь, наполняет нос.
Корд.
Вниз по улице, через пять домов. Так близко. Так несказанно далеко.
Корд!
На полпути к его дому я слышу звон бьющегося стекла, осколками рассыпающегося по бетону. Она бьёт окна, чтобы пробраться внутрь.
Хотя, скорее всего этот звук его не разбудит. Даже если лекарство начало выводиться из организма. Стараясь обезопасить, я сделала его более уязвимым, чем когда-либо.
Ошибка номер два.
Быстрее. Нужно поспешить. Этот голос в моей голове принадлежит никому иному, как мне самой. Жесткий, холодный, бесчувственный. Голос страйкера, движущегося к цели. Такой я всегда должна была быть в подобных случаях.
Когда я добираюсь до дома Корда, входная дверь распахнута и только начинает медленно закрываться. На ступеньках много крови, беспорядочные капли превратились в лужи и пятна. Еще больше крови рядом с осколками, разбросанными у разбитого окна, в том месте, где она дотягивалась до ручки.
Взбегая по ступенькам, я снова слышу свой спокойный холодный голос, который говорит мне двигаться осторожно, обдумывать…
Но я не могу его слушать, даже если бы хотела.
Я толкаю ногой дверь и бросаюсь в сторону от прохода, ожидая чего угодно: свиста пули или яростного удара ножом…
И… ничего.
Дыхание обжигает горло, пистолет у меня в руке скользкий от пота, прижавшись к стене, я осторожно заглядываю в прихожую.
Там абсолютная тишина и почти кромешная темнота. Последний свет дня быстро тает, я ничего не вижу. Мгновение, я буквально не могу пошевелиться, оказавшись в плену момента.
Борьба, побег, оцепенение. Только что активированные, как правило, впадают в оцепенение. Но для меня это больше не ново, так что мне остается только одно.
Я переступаю через порог, проходя во все еще открытую дверь. Провожу рукой по стене рядом с собой в поисках выключателя. Нащупав, нажимаю на него, отчаянно нуждаясь вновь видеть.
Лампа над головой зажигается, ее приглушенный свет льется в гостиную, просачивается в кухню, выхватывает из темноты первые несколько ступенек лестницы. Вчера он окутывал уютом и приносил ощущение защищенности. Но не сегодня. Теперь этого слабого, обманчивого освещения недостаточно, чтобы отвратить несчастье.
Мой Альт где-то рядом. В том самом месте, где она может нанести мне непоправимый урон. Теперь мой страх обрел лицо, лицо монстра, который глубоко впился в меня зубами и когтями и окутал своим зловонием. Меня преследует воспоминание о выражении в глазах Корда, когда он проваливался в сон - смесь любви, паники и преданного доверия.
Корд, нет. Только не так. Все не может так закончиться.
Я делаю шаг, еще один и лихорадочно всматриваюсь в темную гостиную справа от себя.
Пусто, как и утром, когда я уходила. На диване валяется мое одеяло, подушка смята моими беспокойными метаниями. Аптечка на кофейном столике стоит опасно близко к краю. Я вижу отражение своей тени в зеркале, висящем над камином.
И ее тень, движущуюся позади меня.
Рефлекторно, на выбросе адреналина, я толкаю левой ногой входную дверь, зажимая ее между дверью и стеной. Там, где она пряталась в ожидании меня. Там, где я даже не подумала посмотреть.
Ошибка номер три.
Я опять сильно толкаю дверь, заставляя Альта снова биться головой о стену. Ее пистолет падает на пол и летит в кухню.
Теперь, когда у нее освободились обе руки, она толкает ими дверь, а я не могу сдержать ее яростного напора. Она вырывается из западни и прыгает на меня. Мы падаем на пол, задевая край кофейного столика. Мое левое плечо сводит судорогой, с каждым ударом сердца эта огненная боль разгорается все сильнее. Аптечка со стуком падает рядом с нами, серебристые инструменты и бинты рассыпаются по полу. От удара пистолет вылетает из моей вспотевшей ладони. Как и пистолет моего Альта, он скользит по деревянному полу и, ударившись о стену, замирает слишком далеко от меня, чтобы я могла до него дотянуться. Его больше нет.
Ошибка номер четыре.
Превратившись в сгусток ненависти, отчаянья и искалеченной плоти, она тянется к моим глазам, пытаясь выцарапать их. Так же явно как запах пота, я чувствую медный и соленый запах ее крови, струящейся из раны на шее. То, что кровь идет у нее так сильно, порождает во мне надежду. Еще не поздно. Может быть.
Мы обе задыхаемся в борьбе. Слова не нужны.
Она навалилась на меня сверху, но все, что я могу видеть, пытаясь сжать пальцы у нее на шее, это мельтешение искаженных черт лица, длинных черных волос, разметавшихся повсюду, как готические ленты, и ее кровь, пропитывающую мою одежду. В этот миг мы совсем не похожи друг на друга, но мы движимы одним и тем же сумасшедшим желанием прожить еще на один вдох дольше. Это худшая из возможным схваток; все сводится к мышцам против мышц, воле против воли, к тому, чьи синапсы и нейроны сработают быстрее.
Она дотягивается рукой до чего-то на полу рядом с моей головой. В следующий момент яростный огонь прожигает меня там, где она вспарывает мое лицо от виска до подбородка острием медицинских ножниц.
Я кричу и заслоняю лицо одной рукой, инстинктивно пытаясь предотвратить дальнейший ущерб. Размахивая вслепую другой рукой, я бью ее по горлу, как раз в то место, в которое попала пуля. Клянусь, я будто чувствую ее боль на своей собственной шее, как будто у меня там тоже рана.