– Этим курсом ходит много пароходов, в том числе грузовых. Кто-нибудь да спасёт.
– А если начнётся буря?
– Тогда мы с вами, вероятнее всего, утонем. А вы хорошо плаваете?
– Нет, я боюсь воды и потому даже в городские купальни не хожу.
– В таком случае нам остаётся только надеяться на лучшее.
Через пятнадцать минут «Николай» пришвартовался к Ораниенбаумской пристани. Тут же Клим обзавёлся путеводителем по Кронштадту. Извозчики караулили седоков, и коляска с Ксенией и Климом покатила по Господской улице.
В отличие от Ораниенбаума, Кронштадт освещался газовыми фонарями (они пришли на смену спиртово-скипидарным), а двух, трёх- и даже четырёхэтажные каменные дома стояли плечом к плечу, как матросы в строю. Афишные тумбы предлагали насладиться плеорамой[39], а также посетить выступление «известного русского магика г-на Иванова и увидеть огнепожирательницу и несгораемую девицу Матильду Мурра, прозванную чудом XIX столетия».
Многие проспекты и улицы были вымощены брусчаткой посередине, а по бокам – булыжником. Когда-то сплошь покрытый густым лесом остров Котлин теперь лишь кое-где мог предложить горожанам тень от могучих дубов, вязов и молодых лип. Самыми популярными местами для гуляний были Летний сад, Северный бульвар и Петербургская пристань.
Пришлось миновать несколько второстепенных переулков, прежде чем экипаж остановился рядом с двухэтажным Почтамтским домом на Красной улице.
На счастье, попался тот самый служащий, который и дежурил в прошлое воскресение. Ему запомнился мужчина в шляпе, сдававший посылку в Ораниенбаум, потому что он кашлял, закрывая рот носовым платком, и, самое главное, заикался. У него были светлые усы, и он носил шляпу, но других примет чиновник назвать не смог.
Теперь следовало отыскать адрес отправителя. Оказалось, что Господская улица упиралась в поперечную Нарвскую, состоящую из деревянных домов, населённых рабочим людом. В одну из таких вороньих слободок кучер и привёз седоков. Нужное здание стояло неподалёку от гражданской тюрьмы. Правда, выяснилось, что это не то строение. Ошибка произошла из-за того, что в Кронштадте существовало два способа нумерации домов: городской и полицейский. Городским порядком признавался номер, записанный в городской книге. Эти здания шли последовательно, один за другим, согласно номерам. Полиция же считала номера, начиная от первого дома на каждой улице, и никак не хотела принимать во внимание записи, хранящиеся в управе. К этой неразберихе стоит ещё добавить отсутствие табличек с названиями улиц и номеров домов. Несмотря на путаницу, местные жители ориентировались легко, а вот приезжим приходилось туго. Ситуацию спас случайно встреченный почтальон. Прочитав адрес, он покачал головой и сказал, что искомый дом сгорел ещё в прошлом году. Пепелище разобрали. Место заросло травой, а новый хозяин, купивший участок, строиться ещё не начал.
Ксения приуныла. Возвращаясь обратно в Ораниенбаум на пароходе, она грустно вымолвила:
– Получается, мы зря потратили время.
– Позволю с вами не согласиться. Кое-что мы выяснили. Вероятно, злоумышленник образован и хорошо воспитан. Об этом говорят его головной убор – шляпа – и носовой платок, который он прикладывал ко рту. Непонятно, то ли он болеет чем-то вроде чахотки, то ли специально прикидывается нездоровым, чтобы нас запутать. То же самое и с заиканием.
Когда судно приближалось к берегу, повеяло дымом. Пассажиры на верхней палубе заволновались. Послышались крики:
– Суконная фабрика горит!
– Похоже полыхает рядом с первым цехом!
– Да что же это такое? – всплакнула Ксения. – То одно несчастье, то другое! Сколько же можно!
– Не волнуйтесь. Сейчас разберёмся. Нам бы только успеть взять первый экипаж.
Стоило пароходу причалить, как Ардашев, сбежав по сходням, кинулся к скучающему на берегу извозчику и, что-то ему сказав, сунул рубль. Затем, воротившись назад, он помог Ксении сойти на берег. Фабрика находилась совсем рядом, и гарь уже опустилась над пристанью, театром и железнодорожным вокзалом.
39
Плеорама (греч.) – род панорамы, изображающей морской вид с окрестностями, движущимися мимо зрителя, которому кажется, что он в свою очередь плывёт на корабле (Словотолкователь и объяснитель иностранных слов, вошедших в русский язык. М., 1898).