– Точнее – дело рук девяти тысяч его крепостных. На эту работу он отвёл им всего трое суток. И они справились.
– А какова длина канала?
– Двести двадцать две сажени[46].
– С ума сойти!
– Да! Работали без сна и отдыха. Даже Пётр не одобрил подобную спешку, пожалев крестьян. Но князь стремился успеть к визиту государя, и это ему удалось. Он плыл по каналу навстречу царю, находясь в золотой лодке (её борта были обшиты золотыми листами).
– Да, я читал, что Меншиков всегда любил роскошь. Его карета имела столь шикарную отделку, что сам царь многократно пользовался ею, когда ему приходилось встречаться с высокими иностранными гостями. У Петра ничего подобного не было. В повседневной жизни самодержец предпочитал быструю езду в одноколке[47], которой сам и управлял. Однако государь всячески поощрял стремление князя к богатству, поскольку в Ораниенбауме часто проходили дипломатические приёмы, устраиваемые хозяином дворца за свой счёт. Да и сам Пётр с Екатериной нередко у него гостили.
– Верно. Покои Петра в Большом дворце намного скромнее меншиковских. Вы считаете его казнокрадом?
– Скажу так: он путал государственный карман и собственный. Справедливости ради стоит упомянуть, что князь неоднократно выплачивал жалованье воинским частям из собственных денег, когда казна была пуста. Я читал одну из его челобитного царя. Он пишет Петру, что потратил на казённые нужды – приобретение походных палаток, закупку провианта, лошадей и фуража – около ста пятидесяти тысяч собственных рублей, а потом, как выяснилось, вернул из казны уже на десять тысяч больше, но в виде земельных наделов. Существенные траты он понёс, оплачивая подкуп чиновников за рубежом, сообщавших русским посланникам разведочные данные. И Пётр об этом знал. Это Александра Даниловича и спасало. Ведь за казнокрадство и мздоимство царь крайне жёстко обошёлся с вице-губернатором Санкт-Петербурга Римским-Корсаковым, действовавшим не столько в своих интересах, сколько в интересах того же Меншикова. Его публично высекли кнутом, прилюдно прижгли язык и сослали в ссылку, конфисковав всё имущество. Так же царь поступил и с князем Григорием Волконским, генерал-майором, руководившим Тульским оружейным заводом.
– О, у вас обширные исторические познания!
– Напротив, они поверхностные, потому что я читаю только то, что увлекает. Меня почему-то совершенно не интересует период татаро-монгольского нашествия.
– А история Казани?
– Я там никогда не был. Но если бы меня занесла туда судьба, то заранее прочёл бы что-нибудь о Казанских походах Ивана Грозного. – Клим помолчал, а потом спросил: – Ваш дедушка до сих пор служит в казанском банке?
– Скорее числится там, чем служит. Ему уже семьдесят семь.
– Интересно, а как он выглядит?
– Смуглый, стройный, с густыми седыми усами и бородой. У него есть примесь татарской крови. А почему вы меня об этом спрашиваете?
– Вчера, когда ваш отец пригласил меня в кабинет, я увидел фотографическую карточку вашей mamá. Меня удивило, что она тоже была брюнеткой с восточными чертами лица, как и Елена Константиновна. Если бы я не знал, что вы дочь Ивана Христофоровича, я бы никогда в это не поверил.
– Видимо, какой-то дальний предок по маминой линии передал мне свою необычную внешность, – заметила она, а потом посмотрела на Ардашева и спросила: – Вы находите меня уродливой?
– Что за глупости! – возмутился студент и вдруг покраснел до самых кончиков ушей.
– Может, я и не безобразная, но любоваться мною тоже не особенно хочется, правда? Кому может понравиться рыжая, конопатая, несколько упитанная барышня, да ещё и в очках?
– Я совсем не это имел в виду.
– Ладно, – вздохнула она, – чего уж там! Слезами горю не поможешь. Предлагаю осмотреть Катальную горку.
– Забавное название. Наверное, будет интересно.
– Тогда давайте до неё и прогуляемся.
Они шли молча. В кронах парковых деревьев щебетали птицы. Высоко в небе парили стрижи и чайки. Темноватые облака пришли с моря и плыли по небу, как клочья корпии, нащипанной ветром. Солнце стояло в зените.
Вскоре, миновав лютеранскую церковь, пара оказалась перед необычным голубым дворцом, напоминавшим башню саженей[48] в десять высотой, выстроенную в четыре яруса, с расходящимися в стороны трёхэтажными квадратными выступами.
– Вот мы и на месте. Катальную горку воздвиг знаменитый Растрелли[49] в царствование Елизаветы. В самом верху устроены галерея и увеселительный домик с колясочками в виде колесниц, гондол и оседланных диких зверей. От вершины башни на полверсты[50] сделан деревянный скат с рельсами. Оттуда можно было катиться вниз, но сейчас они в ветхом состоянии.
47
Одноколка – пароконная двухколёсная повозка с одной осью и одной оглоблей (дышлом), в которую запрягали пару лошадей.
49
В начале XX века историк А. И. Успенский опроверг данное утверждение, доказав, что архитектором Летнего дворца является итальянский архитектор Антонио Ринальди.