– Почему?
– Если учесть, что покупка партии муки, заражённой куколем, была осуществлена ещё до приобретения суконной фабрики в Ораниенбауме, то откуда Волков мог о ней знать? Боюсь, что здесь может быть несколько подозреваемых и у каждого из них найдётся собственный мотив для убийства Папасова.
– А родственники? А что, если он оставил завещание и оно кого-то не устроило?
– У него остались жена и приёмная дочь. Само завещание я не видел.
– А может, тут не обошлось без адюльтера?
– Не знаю. Будет лучше, если вы составите об этом собственное мнение, пообщавшись и с женой, и с дочерью, а также проверите алиби купца Волкова.
– Простите, молодой человек, если я не ошибаюсь, вы обмолвились, что изучаете восточные языки, да?
– Совершенно верно.
– Откуда тогда у вас знание специальных юридических терминов?
– Первые два курса университета я учился на юридическом факультете и только потом перевёлся на восточные языки.
– Ага! Ну теперь-то всё ясно. Что ж, – потёр довольно ладони следователь, – дельце это прелюбопытнейшее. Раскрыть убийство известного на всю страну миллионера – дорогого стоит, особенно под занавес следственной карьеры. Едем в Ораниенбаум прямо сейчас. Ежели угодно, простите… Клим…
– Пантелеевич.
– Да-с, Клим Пантелеевич. Так вот я и говорю: ежели угодно, можете сопровождать меня в Ораниенбаум. – Он сощурился хитро и заметил: – Вы ведь не всё мне рассказали, правда? Вот заодно и поведаете об остальных деталях. Да и вообще, чем больше я буду знать о покойном, тем быстрее распутаю этот клубок. Надо же! Убить с помощью ткани, пропитанной ядом! Такого в моей практике ещё не встречалось.
III
Прозектор больницы Ораниенбаума, худосочный интеллигент с тонкой ниткой усов, как у Ардашева, но только с почти беззубым ртом, скучающе смотрел в открытое окно кабинета полицмейстера, куда его срочно вызвали. Следователь Ковбаса читал протокол вскрытия трупа, полицмейстер курил папиросу, а на двух соседних стульях сидели Ардашев и помощник пристава. Климу разрешили присутствовать на импровизированном совещании по устному распоряжению главной персоны этого действа – столичного следователя.
– Странно получается, – в присущей манере жевать губы выговорил Ковбаса, обращаясь к прозектору. – Химическое исследование ткани, проведённое профессором Меншуткиным, гласит одно, а у вас выходит другое, как так?
– Не пойму, что вас не устраивает? – удивился тот. – Я считаю, что смерть Папасова наступила в результате паралича сердца, и химическое исследование гласит, что данная смесь ядов могла привести к подобному исходу.
– Но вы же указали, что паралич сердца был вызван естественными причинами, как это объяснить?
– Нет, я написал, что «паралич сердца мог быть вызван естественными причинами». Вы пропустили слово «мог». Это говорит о том, что смерть могла наступить также и в результате внешнего воздействия, что, видимо, и произошло. Об этом нам стало известно благодаря химическому исследованию. Не пойму, что вас не устраивает. По-моему, протокол вскрытия трупа и заключение профессора химии прекрасно дополняют друг друга. Яд спровоцировал паралич сердца. Я тридцать пять лет работаю в мертвецком покое и, поверьте, знаю, как написать заключение, чтобы потом меня не сделали крайним.
– Будете возбуждать уголовное дело? – осведомился полицмейстер.
– Вынесу постановление о приступе к следствию, уведомлю департамент Министерства юстиции и прокурора окружного суда. Тело покойного можно передать родственникам. Но сейчас мне придётся допросить жену и дочь. Надеюсь потом успеть на последний обратный поезд. – Он глянул на Клима и спросил: – Господин Ардашев, сопроводите меня к ним?
– Конечно.
– Не стоит беспокоиться, – вмешался полицмейстер. – Мы доставим вас и господина студента на полицейской коляске к даче Папасова. Там же она и будет вас дожидаться, чтобы потом довезти до вокзала.
– Отлично. Тогда не будем терять время.
IV
Допрос Елены Константиновны и Ксении проходил на веранде и носил формальный характер. Следователь поведал результаты химической экспертизы и вскрытия. Складывая бумаги в портфель, он обратился к вдове:
– Труп можете забрать из покойницкой больницы прямо сегодня. Я уже распорядился.
– В этом нет необходимости. Вчера я вызвала телеграммой управляющего из Казани. Через несколько дней он будет здесь. Господин Плещеев доставит цинковый гроб домой в покойницком вагоне. А я завтра утром уеду. Мне незачем его дожидаться, а в Казани много дел: надобно заранее приготовить все похоронные церемонии. Без меня никто с этой задачей не справится. Да и траурного наряда у меня нет. Придётся обратиться к модистке.