Девушка только неопределенно пожимает плечами и тихо вздыхает, проходя вперед по коридору. Малышка Жири тихонько следует за ней, печально улыбаясь. Ей совсем непонятна причина грусти Кристины.
— Я встретила Его, — срывается шепот с губ Кристины, когда она тяжело опускается на стул у кухонного стола.
— Что? — девушка не понимает, о чём говорит подруга, и растерянно хлопает глазами.
— Как глупо, — тихо усмехается Кристина, — как глупо встретить Эрика посреди булочной и, не поверишь, с котенком под плащом. Это словно и не он был вовсе… А его оголенная, ранимая часть, которую раньше так трудно было разглядеть за нескончаемой жестокостью…как?!
Малышка Мэг понимающе кивает и берет подругу за руку, стремясь выразить свою поддержку, показать, как важно ей слышать это от Кристины.
— Мне так не хотелось покидать его, Боже, — какая-то безумная улыбка освещает лицо Даае, когда по нему скатываются горячие слёзы, — это казалось таким неправильным — разойтись в разные стороны, будто бы ничего никогда и не было.
— Это вина говорит в тебе, дорогая, — мягко обращается к ней Мэг, бережно обнимая подругу за плечи, — у тебя слишком доброе сердце, чтобы простить себя саму за ваше с ним прошлое.
— Должно быть, — выдыхает Кристина, прикрывая глаза, — и мне всё ещё неуютно знать, как я беззащитна. В театре я могла быть уверена, что он рядом, что он защитит и прикроет, а сейчас… Рядом со мной такой мужчина, а я даже не чувствую себя в безопасности, даже не чувствую, что я не одна.
— Неужели всё так плохо? — Жири качает головой и прикусывает губу.
— Чарли слишком на меня давит, Мэг, — отвечает Даае, переводя дыхание, — он совсем не думает о моём комфорте, только о своем. Зато, знаешь, у него замечательная мама. Она мне очень понравилась, такая милая женщина…
— Они похожи? — подруга чуть улыбается Кристине.
— Не знаю, — задумчиво откликается она, — есть общие черты, но, видимо, он больше похож на отца. Жаль, что я никак не смогу узнать о нём.
— Не расстраивайся, — Маргарет приобнимает Кристину, — оставайся сегодня у меня, чуть отдохнешь от переезда, от напора Чарли и, уверена, все у вас будет прекрасно.
— Спасибо тебе большое, — шепчет Даае, наконец, улыбаясь, — я так рада, что ты у меня есть.
Девушка тихонько смеется, протягивая руки к пакету и вынимая оттуда принесенные Кристиной булочки — любимое лакомство из их театрального детства. Им приходилось есть сладости по-тихому, чтобы, не дай Бог, строгая мадам Жири не наругала их.
Сегодня Кристина вернулась в своё прекрасное отрочество, в трепетное прошлое, о котором она с такой нежностью вспоминает каждый день.
О котором с такой тоской и болью будет вспоминать после встречи с Эриком.
***
Сердце бьется слишком быстро.
Ещё чуть-чуть, и оно вырвется из груди, охваченное ярким пламенем. Этот огонь больно обжигает легкие Эрика изнутри, вынуждая задыхаться. Задыхаться от горьких слёз, от острой боли, от тяготящего душу отчаяния.
Он так и остался сидеть на самом пороге на коленях, содрогаясь в рыданиях. Он так и не нашел в себе силы подняться на ноги и подавить вновь все те чувства, которые он старательно хоронил долгие два года. Они охватывают теперь его с ещё большой силой.
Руки дрожат. Дрожат от безысходности, безнадежности. Он обречен медленно погибать от этой отравляющей любви.
Зачем?
Зачем Кристина появилась вновь, зачем ему пришло в голову идти в булочную именно в этот день, в этот час, в эту минуту?!
Ведь, задержись он дома буквально на пять минут, он бы ни за что не встретился со своим Ангелом, и сейчас бы не было этой всепоглощающей, уничтожающей боли!
Зачем она появляется в его жизни каждый раз, когда он более-менее успокаивается и начинает мириться со своим существованием?
Зачем она рвет свежие, еще не затянувшиеся швы его оголенной раны?
Зачем она рвет их своей улыбкой, своим голосом, своими глазами?!
Зачем она рвет их своим тихим, трепетным «Эрик»?
Зачем она рвет их?!
Она добровольно отказалась от виконта, сейчас находится под покровительством этого богатого мерзавца… неужели ей мало того, что она к своим двадцати годам привязала к себе трех мужчин, каждый из которых вьется вокруг нее, словно она самое главное сокровище в их жизнях?
Для Эрика всё именно так.
Для Эрика Кристина была абсолютно всем. Она есть его всё.
Он заставляет себя подняться с пола.
Ноги едва держат его высокую фигуру, и тяжелый вздох разносится по тёмной комнате. Путь до рояля, стоящего у окна, кажется вечным. Когда он, наконец, опускается на банкетку, тотчас сталкивается с глубоким взглядом его Кристины — этот портрет, расположившийся среди нот на гордом инструменте, действительно ему удался, она запечатлена на нём такой живой, счастливой и искренней.
— Почему ты выбрала его? — глухо обращается Эрик к пустоте, жалобность сквозящая в его голосе режет абсолютный музыкальный слух — ему противно от самого себя, — Ты заставила поверить бедного Эрика в вашу чистую любовь, — горькая усмешка срывается с отсутствующих губ мужчины, — она не кончается так резко, не обрывается. Ты покинула его будто бы ничего и не было. Глупая девочка… Эрик ни за что бы не отступился, если бы не видел как сильно виконт любит тебя. Он любит. Пускай не так, как несчастный Эрик. Любовь Эрика сжирает его самого изнутри. Но как же ты могла последовать за этим слащавым подонком?!
Он в отчаянии прикрывает глаза, и горчащая, тянущая дрожь разносится по телу.
Он пошатывается из стороны в сторону, хватая ртом воздух. Голова идет кругом, и он будто видит себя самого со стороны. Себя, такого ничтожного и беспомощного, забитого и несчастного. К горлу подступает ком и дышать становится все сложнее — легкие словно сковывает тяжелыми цепями.
— Эрик положил бы к твоим ногам целый мир, Кристина, — он шепчет сбивчиво, почти неслышно, глядя сквозь пелену слёз на пожелтевший от времени портрет, — он был бы предан, как уличный пес, и добр, словно ягненок… Он был бы…
Он закрывает лицо руками, отрешенно мотая головой.
Он не может вымолвить и слова.
Это какое-то безумие.
Его бросает в жар и легкая испарина выступает на уродливом лице.
Ему смешно. Он отрешенно смеется, царапая пальцами тонкую, сухую кожу на своем лице, напрасно пытаясь содрать с себя ту жуткую гримасу, что дана ему от рождения, что столь жестоко отравляет ему жизнь. Он чувствует влагу на своих пальцах и окидывает взглядом мелко дрожащие руки — они все перепачканы в крови.
Вид алых пятен отрезвляет Эрика, и он делает глубокий вдох, стремясь поскорее придти в себя, вернуть самообладание. Он слишком часто теряет контроль. Одиночество и бесконечная ненависть к себе делают его невменяемым, сумасшедшим.
Абсолютная пустота едко обдает кипятком, и Эрик невольно дергается.
Солёные слёзы, хлынувшие из глаз, больно обжигают раны на и без того ужасающем лике.
Он обнимает себя истощенными, кровавыми руками, представляя, что это нежные пальцы Кристины, отчаянно жалеющие его израненную душу.
Отчаянно ее любящие.
***
Тонкие пальцы Кристины с трепетом поглаживают сияющие камушки, рассыпанные по серебряному ободку кольца Эрика. Она оставила его прямо в своей комнате под подушкой, в очередной раз уснув с ним в руке — отчего-то Кристина каждый раз, когда вспоминает об Эрике, забывается сладким сном.
Воспоминания такие нежные и добрые, такие ценные. Они согревают её душу теплом даже в самые тяжелые минуты. Нечто особенное, сокровенное Кристина хранит в себе — этот момент существует лишь для них двоих .
Стоящий у органа Эрик весь натянут словно струна. Девушка не знает, чего ждать от этого охваченного отчаянием человека. Она уверена, что её слова тяжело ранили его нежную душу. Пускай Кристина не видит его лица, но чувствует всепоглощающую горечь, источаемую им, и оттого плачет. Она плачет над его ужасной судьбой.