— И впрямь, — говорит он грубо, — вычислить такого, как ты, проще простого.
Едва способный шевелиться Эрик вытягивает перед собой руки, желая оттолкнуть наемника, но его сил недостаточно для этого, и он только вызывает у мужчины очередную усмешку.
— Смирись, — говорит он, расплываясь в гадкой улыбке, — ты уже не жилец, малыш.
Мысли Эрика сосредоточены лишь на Кристине, лишь на том, чтобы защитить её, его маленькую девочку. Никто не посмеет обидеть его милого Ангела. Она должна жить. Она должна быть в безопасности!
Дуло кольта упирается Эрику прямо в сердце, когда он собирается с силами и жестко отталкивает мужчину, выбивая тем самым из его рук пистолет, откатывающийся в сторону. Тот зло рычит на Эрика и с силой обхватывает его тощую шею.
— Выделываться вздумал, щенок? — сквозь зубы цедит наемник, всё сильнее сжимая пальцы, не позволяя Эрику сделать и вдох.
Сознание начинает плыть, и в глазах темнеет — Эрик едва ли может разглядеть лицо его убийцы, а мысль о Кристине все не покидает его голову.
Может, два года назад, когда она покинула его, он бы и не отказался от смерти, он бы и не стал сейчас так рьяно бороться за свою жизнь, царапаясь пальцами и ногтями за ее теряющиеся остатки.
Да, тогда бы он не отказался умереть.
Так благородно.
Не от своей руки, а по велению Бога.
Но сейчас Эрик понимает, что, спасая себя, он спасает Кристину. Он осознает, что у нее, кроме него, никого нет, чтобы… защитить и пригреть. Он ее единственное надежное, крепкое, мужское плечо.
Единственный.
Эрик и не думал, что когда-нибудь наступит этот день, и он осознает для себя подобное.
Он ее ответственность.
Он ее защита.
Сейчас его жизнь вновь обретает смысл, и он ни за что не позволит ему ускользнуть. Он не позволит себе отказаться от этого хрупкого, призрачного шанса на счастье.
Только не сейчас. Только не в этот момент!
— Кристина… — шепчет сознание сердце.
Она испугается. Ей грозит страшная опасность.
Он должен её спасти…
========== Глава семнадцатая ==========
Радостная девушка, прихватив пакеты с лакомствами, выходит из кондитерской. Она оглядывается по сторонам в поисках Эрика, но никак не может его заметить. Он не мог оставить её одну в такой день. Не мог… Она ведь не сделала ничего такого, не задела его лишним, необдуманным словом.
Она решает обойти здание, надеясь, что Эрик просто устал стоять на месте и решил чуток прогуляться. Положив пакеты на лавочку, так кстати стоящую у магазинчика, она заворачивает за угол здания.
Она в ужасе замирает и едва не вскрикивает от страшной, невозможной картины, развернувшейся перед ней.
— Выделываться вздумал, щенок? — доносится до её слуха фраза мужчины, склонившегося над Эриком и сцепившего руки на его шее.
Лужа крови ее Ангела расползается по тротуару все быстрее, и девушка слышит его глухие стенание. Сердце бешено колотится в груди, а кровь стучит в висках слишком быстро и громко, чтобы думать.
Револьвер.
Она замечает кольт, лежащий чуть поодаль от мужчин.
Это единственный шанс.
Её шаги неслышны и осторожны, пока она бесшумно крадется к их последнему ключу к спасению. Всего пара шагов отделяет её от оружия.
Всего пара шагов…
Его рана. Отсюда Кристина может её разглядеть — её глаза застилает пелена слез, а душу охватывает жуткая ярость.
Никогда не ощущаемая ею ненависть.
Она резко опускается на колени и решительно хватает с земли револьвер.
Её руки почти не дрожат, когда она наводит дуло на наемника, удушающего Эрика, лишающего его последней спасительной нити. Она хочет сказать этой грязной сволочи многое, но страшится сорваться на рыдания от отчаяния. Её палец твердо ложится на спусковой крючок.
Нет места сомнениям.
Громкий выстрел эхом разносится по маленькому, тихому городку. Горячие капли крови орошают Кристину, и её охватывает истерика, когда она видит разбитую вдребезги черепную коробку с кровавыми ошметками его мозга.
Она закусывает губу, подавляя рвотный позыв, и на ватных ногах подступает к Эрику, сотрясаясь от рыданий. Он сильный, он обязан выкарабкаться. Она опускается рядом с ним и бережно приподнимает его, укладывая к себе на колени, трепетно проводя по волосам.
Она чувствует, как тяжело ему дышать. Чувствует, поэтому, невзирая на все былые страхи, аккуратно подцепляет пальцами край его маски и откидывает её прочь.
— Милый, — шепчет она, роняя слезы на его жуткое бледно-желтое лицо, — Мой милый Эрик, ты только борись… Борись как всегда это делал, как делал это всю жизнь, — она подавленно всхлипывает и жмурится.
Его вес едва ощутим, когда Кристина осторожно поднимает его с земли и оттаскивает к дороге, по которой так вовремя проезжает экипаж.
Её, конечно, узнают. Пускай как невесту Чарльза де ла Форса, пускай так, главное, что теперь у Эрика есть маленькая, призрачная надежда на спасание. Кучер помогает хрупкой девушке переложить мужчину в фиакр, а затем усаживается на свое место и резко дергает за поводья — каждый уважающий себя житель Пригонриё хорошо знает, где находится особняк герцогской семьи.
Ей нельзя терять времени, поэтому Кристина старается поскорее избавиться от одежды, насквозь пропитанной кровью, и открыть рану. Бережно придерживая его голову, чтобы мужчина мог легче дышать, она стягивает с него помятый сюртук и откладывает его в сторону — из его кармана выпадает фотография, и Кристина непроизвольно тянется к ней.
На обратной стороне аккуратная подпись из кровавых, кривоватых букв: «Малышка Даае. 1877 год». Сердце сжимается в её груди, когда она переворачивает снимок, — она такая юная там, такая живая… На это потертом, старом фото, с обожженным трепетом сохраненном Эриком.
— Боже, — шепчет Кристина, удерживая потертый снимок дрожащими, окровавленными пальцами, — я люблю тебя, Эрик…
Заветные словами сами собой срываются с её губ. Карнавал мыслей, сводящий её с ума всё это время, кончается такой банальной, но бесконечно важной фразой — нет места ни Раулю, ни Чарльзу, ни былым страхам, нет места никаким сомнениям, потому что всё это время он жил ради того, чтобы однажды, пускай страшной ценой, но она осознает… Осознает, что именно его она искала всё это время, именно его она выбрала с самого начала, его она ждала, чтобы исправить, наконец, роковую ошибку, допущенную ею в подземелье.
Она медленно опускается к его приоткрытым, пересохшим губам, чтобы запечатлеть на них невероятно нежный, целомудренный поцелуй и окончательно убедиться — это не ошибка. Порыв толкает её к тому, что бы резко сорвать со своей шеи цепочку и отбросить её прочь, а кольцо… Кольцо, подаренное Эриком когда-то, вернуть на его истинное, единственно правильное место.
Едва слышный стон доносится со стороны мужчины, когда он бессознательно тянется пальцами к ране. Она перехватывает его холодную руку и вглядывается в его напряженное, покрытое испариной, лицо.
— Мы почти дома, — мягко шепчет Кристина, аккуратно поглаживая его по голове, — дома… Тебе скоро помогут, родной. Ты только терпи. Я рядом, всегда буду рядом.
Она знает, что он уже на грани, что ранение оказалось слишком опасным, что шанс на спасение невелик. Знает, поэтому сжимает зубы, подавляя рвущийся наружу истошный крик, поэтому зло стирает слезы, сбегающие по лицу быстрыми ручьями. Боль сводит с ума.
— Приехали! — громко выкрикивает извозчик и спрыгивает с фиакра, чтобы помочь Кристине отнести Эрика в дом.
Она шепотом молится. Молится о его спасении, о помиловании Богом. Теперь, когда она столько поняла и приняла для себя, она не позволит ему уйти, не позволит оставить её одну с мечтами об их несбыточном будущем.
— Доктора! — истошно кричит Кристина, когда они с кучером вносят Эрика на руках в сад герцогской семьи. — Доктора быстрее! Шарлотта!
Толпа прислуги во мгновение ока окружает раненого мужчину. Сразу несколько слуг бережно подхватывают его и торопливо уносят в спальню Кристины. Она испытывает бесконечную благодарность к каждому из них за то, что лица их оказались неизменны, когда они увидели истинный лик Эрика, за то, что помогли, несмотря ни на что.