Эта спальня…спальня, некогда бывшая их спальней с Чарльзом, стала их спальней с Эриком.
И это кажется ей невозможно правильным.
Правильным и нужным.
Нужным до обоженных костяшек.
Пройдя вглубь комнаты, она тушит все горящие в канделябрах свечи и лишь затем опускается рядом с Эриком на широкую кровать. Это так странно и прекрасно одновременно. До этого они лишь раз проводили рядом целую ночь…
Ту самую неповторимую ночь на крыше Оперы.
Она осторожно прижимается губами к тонким пальцам музыканта, неподвижно покоящимся на его высоко вздымающейся груди.
— Они обещали разобраться в этом деле, — мягко говорит девушка, осторожно прижимаясь к его тощему плечу, — наказать того, кто стоит за этим… Знаешь, я всегда думала, что не способна на убийство, но когда увидела тебя, лежащим на земле и хватающимся из последних сил за жизнь, то поняла — никакие предрассудки не имеют значения.
Она легонько касается его шеи губами и продолжает:
— В ту секунду я подумала, каково будет мне потом… Понимание пришло моментально. Я не переживу, просто не переживу твоей смерти, — она сбивается и смаргивает слезы, — я целых два года боролась с чувствами к тебе, запирала их на замок в комоде вместе с этим прекрасным кольцом… Эрик, я боролась с самой собой.
Он слегка вздрагивает во сне и бессознательно обхватывает пальцами запястье Кристины, а её лицо озаряет нежная улыбка.
— Я устала врать, Эрик, устала врать самой себе. Сколько же я выдумала отговорок, чтобы только не быть с тобой, чтобы пойти по простому пути. Он не принес бы мне счастья никогда, этот простой путь, понимаешь? Пускай мы вынуждены будем пройти и огонь, и воду, я больше не боюсь. Слышишь, Эрик? Страха больше нет!
Болезненный стон раздается над её головой, и она поднимает глаза на мужчину. Он бессознательно тянется к бинтам на своём теле и сжимает их пальцами, пытаясь стянуть.
— Боже, — выдыхает Кристина и перехватывает его напряженные руки, — милый, ты дома, ты в безопасности!
— Кристина? — дрожащим голосом спрашивает он, с трудом поднимая веки, в одночасье налившиеся свинцом.
— Я здесь, — шепчет девушка, переплетая их пальцы и улыбаясь ему сквозь нескончаемые ручьи слез, — здесь!
Он осторожно поворачивает голову на неё и облегченно выдыхает.
— Я было подумал, — вполголоса хрипло говорит он, — подумал, что он доберется и до тебя…
— Он мёртв, родной, — успокаивает его Кристина, бережно проводя пальцами по его впалой щеке, — он никогда больше не сможет причинить тебе вред.
Руки Эрика тотчас взносятся к лицу, и он укрывает его ладонями, отворачиваясь в страхе взглянуть Кристине в глаза. Она не сразу понимает в чем дело и теряется.
— Что такое, Эрик? — спрашивает она встревожено. — Тебе хуже? Позвать врача?
— Ты не должна смотреть на меня сейчас, — шепчет он хрипло, не отрывая ладоней от лица.
— Если ты хотя бы на секунду уберешь руки, то увидишь кое-что очень важное, — говорит Кристина, резко посерьезнев.
Он не сразу принимает решение. Показываться Кристине, видеть вновь её страх отчаянно не хочется, но в то же время… Он не может удержаться и медленно отводит ладони в стороны, поднимая на Даае напряженный взгляд.
Её теплая улыбка — первое, что видит Эрик. Он не понимает. Она протягивает ему своё тонкое запястье, и тогда он замечает другое — чуть поблескивающее в темноте колечко, прямо на её пальце, которое Кристина с таким трепетом хранила.
Сердце болезненно сжимается в груди.
Он не верит.
— Жаль, что ты уже не услышишь всё то, что я говорила тебе, пока ты спал, — мягко говорит она, бережно обхватывая его руки, — но, надеюсь, что будет достаточным сказать одно…
— Что?.. — окончательно теряется Эрик, глядя на неё сквозь слезы и ожидая худшего.
— Я люблю тебя, — на одном дыхании шепчет Кристина и прикрывает глаза, боясь его реакции, — Я слишком долго бежала от истины.
— Нет… — качает головой Эрик, не веря её словам, — нет, не может быть. Ты вот-вот выйдешь замуж за Чарльза, всё это какая-то сумасшедшая шутка, всё…
Он не успевает закончить мысль. Не успевает, потому что Кристина впивается в его губы чувственным, сладким поцелуем, потому что ее руки обвивают его костлявую шею слишком трепетно, потому что он всё-таки чувствует — она не лжет.
Его маленькая Кристина не умеет лгать.
Только не ему.
Только не своему Эрику
— Я тоже, — выдыхает он в её нежные губы, — тоже люблю тебя.
И он верит.
Он верит ей, он добровольно распахивает створы своей души, ею же и закупоренные.
Он подпускает ее настолько близко к своему жизненно важному, что между ними двумя не остается даже и миллиметра.
Потому что она не ударит его.
Она больше его не предаст.
Ибо любит.
Любит Его…
========== Глава девятнадцатая ==========
Ноющая боль не дает Эрику покоя всю ночь. Он же не смеет сказать о ней и слова, боясь разрушить столь идеальное мгновение — единственно любимая девушка чутко дремлет на его груди, бережно накрыв ладонью его болезненную рану.
Физическая боль теряет всякий смысл, пока рядом с ним настоящий Ангел, любящий всем своим большим и чистым сердцем. Он нежно поглаживает её по кучерявым, светлым волосам, невольно улыбаясь. Малышка Даае дала своему вечному покровителю всё, в чем так сильно нуждался, — семью, любовь и дом.
Она чуть ворочается в его руках прежде, чем рассеяно взглянуть на него из-под длинных ресниц и тихонько спросить:
— Почему ты не спишь?
— Я и так проспал слишком много, — врет Эрик, не желая признавать, что не может сомкнуть глаз от волнения, ведь рядом Она — та единственная, ради которой он ждал, ради которой страдал.
И жил.
Девушка убирает руку с его раненного бока и пораженно выдыхает — весь толстый бинт насквозь пропитался теплой, свежей кровью. Девушка вскакивает с кровати, испуганно оглядывая Эрика.
— Что же ты молчал?! — восклицает она, едва не срываясь на рыдания, и быстро покидает спальню, чтобы поскорее позвать докторов.
Как только Кристина оказывается за дверью, Эрик тихо шипит, сгибаясь пополам. Боль, которую он так долго и непоколебимо терпел, боясь показать Кристине свою слабость, разрывает теперь его изнутри, обжигает адским пламенем и заползает в ноздри, не позволяя дышать. Он борется с собой, хватаясь из последних сил за остатки проваливающегося сознания. Он чувствует себя никчемным и слабым, когда боль окончательно подавляет его, лишая власти над собственным телом…
Холодные от страха руки судорожно касаются бледных щек Эрика, и мягкие, влажные губы покрывают легкими поцелуями его пугающее лицо. Он будто наблюдает за всем издалека — слуги подталкивают Кристину к выходу и наглухо запирают дверь, доктор резко склоняется над синеющим телом мужчины, твердо сжимая пальцами скальпель.
Громкий стук в висках.
Провал.
Тьма.
Пустота.
***
Обессилевшая врач покидает комнату Эрика, и на нее тотчас набрасывается испуганная Шарлотта. Она хватает Селин за плечи и вглядывается с надеждой в её раскрасневшиеся от напряжения глаза.
— Всё пошло не так, — поясняет она и тяжело вздыхает, снимая с себя некогда белый фартук, теперь весь перепачканный кровью, — мы надеялись, что сможем избежать этого, но кровотечение все-таки пошло внутрь.
— И что дальше? Что делать дальше? — не унимается герцогиня, чуть встряхивая доктора.
— Мы сделали всё, что могли, — тихо отвечает Селин, — пока что ему нужен абсолютный покой, пускай в спальне дежурят по очереди слуги.
— Позвольте мне, — подает голос Кристина, всё это время сидевшая тихонько в углу и молящаяся за жизнь своего родного маэстро, — пожалуйста, мадам, я не спущу с него глаз ни на секунду, буду делать всё-всё, что Вы скажите!
— Я не могу позволить Вам видеть его сейчас, — печально говорит доктор, разводя руками, — как и Вам, мадам, извините.