- Товарищ полковник, разрешите?
- Заходите, Валерий Игоревич. Заходите…
- Мне нужно личное досье на советника Владыкину и старшего лейтенанта Калдыша. Хочу знать конкретнее и полнее, с кем в связке работаю. Они дали мне информацию о жизни и физическом здоровье пришельца, а я про них сам ничего не знаю.
Селиванов молча кивнул, приглашающе указав ладонью в сторону кресла, прошел к стационарному телефону на своем столе и, набрав короткий внутренний номер, поднял трубку с аппарата. Ему ответили быстро.
- Светлана Павловна? Полковник Селиванов. Есть возможность поднять дела на Владыкину и Калдыша?.. Оригиналы… Сейчас… Для ознакомления… В течение часа, думаю… Да… Хорошо, спасибо. – Селиванов положил трубку и посмотрел на Сезонова: – Когда поднимут, наберут, я вам сообщу. Несколько минут.
- Спасибо, – Сезонов кивнул из кресла.
- Как успехи? – оправив китель, полковник опустился на свое место за столом.
- В целом всё хорошо. На вопросы отвечает, последовательно и ясно. Достаточно распространённо, чтобы можно сделать вывод о его жизни среди людей.
- Он не позволяет себе ничего нового из «шуток»? Вы не ведётесь?
- Никак нет, всё штатно. Но я к вам еще по одному вопросу, Владимир Дмитриевич.
- Слушаю, – удобнее сев, полковник обратился в слух.
- Буду говорить как есть.
- Пожалуйста.
- Вопрос касается, конечно, пришельца. Я понимаю, что и в Новосибирске, и здесь у вас за короткое время знакомства с новоприбывшим из другой вселенной было налажено и на практике отточено взаимодействие. Какое никакое, оглядываясь на нежелание сотрудничать со стороны галактионца, но хотя бы между службами и управлениями, врачами и военными друг с другом. Ну, в каком смысле «взаимодействие»: выстроены, насколько понял, линии поведения, зависящие от совершаемого объектом. И эта схема, эта цепь проявила себя очень хорошо, и доказательство тому следующее: никто из гражданских не знает о существовании инопланетянина, схожего с человеком, и те первые свидетели появления пришельца у нас не вынесли всё в народ. Даже высшее командование еще не знает о всех событиях с точностью до знака.
- Что, кстати, не есть хорошо, считаю, – перебил Селиванов, – но при этом я до сих пор, спустя уже столько недель, пока не настроен обращаться к Москве, открываться перед ней и открывать всё. Поэтому вышел только на одного вас пока что. Ну и генерала Фамилина. Если бы сразу сообщили о произошедшем – что Новосиб, что мы, едва типчик попал к нам, – еще можно было залатать все дыры непонимания и заручиться более высокой поддержкой по всем пунктам. А вышло так, что и соседи наши умолчали, и мы вслед за ними. Сами разгребали и разгребаем до сих пор наше общее «дело». Ошибка? Не знаю, возможно, но не великая. Было бы ошибкой, случилось что страшное, непоправимое. Пока у нас, в Сибири, всё под контролем, волноваться не о чем. И при этом не может и не должно так продолжаться – открыто действовать на своей территории, но не пускать на нее Москву. В одной ведь песочнице! Только мы, сибиряки, играем, повернувшись спиной, в то время как остальные показывают друг дружке, какие фигурки слепили.
Подполковника позабавило сравнение омским начальником сложившейся ситуации с детской игровой площадкой. Думая, что в беседе настал подходящий момент, Сезонов осторожно предложил:
- Может, пришло уже время, прямо сейчас направить всю информацию Москве? Пока действительно не доигрались до одиночек. Данных скопилось достаточно, на целую папку. Контроль будет обеспечен, это я оставляю за собой, обещаю.
Селиванов глубоко и серьезно задумался, глядя куда-то в угол и сложив руки под подбородком, повернулся в своем кресле. Сезонов терпеливо ждал. Он готов услышать любой ответ, положительный либо отрицательный, поскольку и на тот, и на другой подготовил оправдания и контраргументы.
- Сам прекрасно понимаю, что в некоторых ресурсах, полномочиях мы ограничены, – негромко произнес полковник спустя минуту. –Что тут надо заниматься более… углубленно, что ли. Что, возможно, в дальнейшем мы не сможем многое обеспечить, чем Москва, в силу разных причин.
- Вы сами подводите итог к тому, что и вам становится очевидно ясно.
- Не вполне очевидно и не так ясно, как в дивную безоблачную погоду, – вздохнул Селиванов и, развернувшись в кресле к подполковнику, спросил: – После Москвы его могут не вернуть сюда? Вы оставите его там. Скорее всего.
- Очень хотелось бы, если честно. Хотя бы на время. Потом – как дело пойдет.
- Какое дело?
- Ну… от много зависит.
- Вы еще сами не знаете.
- Точно нет, но верю, что смогу обозначить перспективы, прояснив эпизоды после их изучения московскими специалистами.
- Всем бы вашу святую веру, Валерий Игоревич…
Селиванов протяжно вздохнул, будто собирался с мыслями, чтобы разрешить главнейший вопрос всей своей жизни.
Раздался звонок телефона. Полковник снял трубку:
- Да… Да? Отлично… Подойду не я, подполковник Сезонов… Хорошо, спасибо еще раз… Досье уже подняли, можете ознакомиться, – сказал Селиванов, кладя трубку. – Сейчас спускаетесь на первый этаж по лестничному пролету прямо тут, слева, и до самого конца по коридору. Вам под подпись на руки временно отдадут.
- Отлично. – Сезонов встал из-за стола.
- Вы же не собираетесь за пределы управления досье уносить, копии с них делать?
- Нет, что вы. Потом поднимусь еще к вам? Я не более чем на полчаса.
- Конечно, буду ждать.
Подполковник прошел в большой кабинет, пространство которого, однако, сужалось за счет напольных стеллажей до потолка, выстроенных в два ряда и уставленных папками и коробками. В стороне у входной двери, за рабочим столом, приветливая сотрудница протянула Сезонову два досье и попросила поставить подпись на запросных формулярах. Подполковник прошел в смежный с кабинетом маленький пустой зал, сев за столом у окна, и раскрыл обе папки.
«Так, сперва взглянем на автобиографию.»
Калдыш.
Местный, из Омска. Окончил школу с серебряной медалью. Отслужил в армии на Дальнем Востоке. Выпускник Академии ФСБ, вернулся в Омск, где устроился в региональное управление службы безопасности. Женат, детей нет. Отец – ветеран Чечни, инвалид, входит в состав правления Совета ветеранов военных кампаний регионального отделения. Мать – инспектор пожарной безопасности на омском предприятии. Супруга – преподаватель в школе танцев.
Владыкина.
Из Тюменской области. Училась в лицее с углубленным изучением немецкого. После девятого класса поступила в колледж при институте государственной службы. По его окончанию работала помощником руководителя департамента в муниципальной администрации, параллельно училась на специалитете института госслужбы. Подала документы на конкурс, проводимый управлением, и, пройдя его, заключила бессрочный контракт. Разведена – в браке прожила шесть лет, детей нет. Отец – участковый врач, мать – преподаватель на факультете права. Тетя – солистка (пианистка) филармонии. Двоюродный брат – военный следователь в Ярославском гарнизоне.
У Сезонова щелкнуло в голове.
«А вот это уже интересно и, возможно, требует анализа.»
С другой стороны – мало ли военных следователей в ярославском регионе: там целое управление с отделами! Но на переднем плане памяти маячила только одна-единственная фамилия. Хотя нет, даже две.