— Вы должны извинить моих коллег. Такая у них работа — охранять безопасность Родины. Меня зовут Мария. Фамилия моя — Каретникова. Посмотрите на эту фотографию.
Чего я замер как столб? Что? Фотография. Это не я… Ни хрена себе мужик как похож!..
— Мы знаем, что это не вы. Это террорист, главарь одного из крупнейших чеченских бандформирований Салман Загдаев. На счету его банды сотни убитых. Загдаев стоит и за захватом школы в Беслане.
— Значит, теперь я могу идти?
— В принципе да. Но куда? На съемную квартиру, за которую вам уже нечем платить, потому что прежнюю работу вы потеряли, а новую никак не можете найти?
— Это все к чему?
— У вас есть возможность обеспечить свою жизнь на продолжительное время вперед. И послужить Родине.
— Я уже не понимаю загадок.
— Мы арестовали Загдаева. И скоро над ним состоится суд…
— Молодцы.
— Да, но бандит не хочет давать никаких показаний. А собранные нами улики, хоть и бесспорны, недостаточны для суда. И может так случиться, что убийца сотен невинных детей останется на свободе или получит незначительный срок. Поэтому мы предлагает вам… сыграть его роль на суде. Подождите отвечать, узнайте условия игры. Вам всего-навсего необходимо будет около двух-трех месяцев прожить в комфортной одиночной камере нашего следственного изолятора, вас будут возить на суд, где вы будете отвечать на вопросы. Ответы мы вам подскажем. И главное: после окончания суда вас вернут домой, а на ваш счет переведут 500 тысяч долларов. Постойте, не говорите ничего. Просто подумайте, насколько вы поможете стране и как удачно решите свои проблемы.
— Я в таком состоянии думать не умею… Я хочу есть и спать.
— К сожалению, мы не можем отпустить вас обдумывать предложение домой. Сами понимаете почему. Но вы представьте, какая жизнь будет у вас через два-три месяца. Вы сможете себе позволить все. Давайте встретимся с вами после того, как вы отдохнете. Кстати, камера, в которую вас сейчас проведут, — точь-в-точь такая же, как та, в которой вы будете находиться, если согласитесь.
Новая камера казалась дешевым гостиничным номером со всеми удобствами, за исключением холодильника, телевизора, штор на окнах, из которых был виден лишь кусочек темного неба. Зато на столе стоял аппетитно пахнущий борщ, рядом расположились макароны с мясом и чай. Думать ни о чем не было сил.
Сон прошел внезапно. Глаза открылись и взгляд уперся в потолок.
Что я должен сказать? Конечно, со мной поступили по-свински. Но 500 штук… Час позора и обеспеченная старость. Интуиция молчит. Вечно так. Как только она нужна больше всего, никаких подсказок не дождешься. Кстати, в самом деле, закономерность вырисовывается… Стоп. Хватит ловить закономерности! Надо решить, что делать. Это погано, когда на суде на тебя будут смотреть, как на ублюдка, и ты будешь принимать буквально на грудь всю справедливую ненависть окружающих. Да, это не похоже на театр. А с другой стороны, большие деньги чистой душой не заработаешь. Но все равно ведь продаешься когда делаешь неинтересную работу и при этом еще пытаешься демонстрировать свою лояльность начальнику, в то время как твое нутро выворачивается от клинической неприязни к нему. Сколько она сказала я здесь просижу? Камера-то ничего. Обещает, что будет такая же. Два, максимум — три месяца. 500 тысяч бакарей на три… примерно по 145 штук в месяц. Ни хрена себе!
Когда под текстами соглашения и утверждения добровольности принимаемого решения была поставлена последняя подпись, лицо Марии Каретниковой просветлело, хотя и до того, казалось, не было ничем омрачено.
— Вы сделали правильный выбор. Поздравляю.
Новая камера оказалась не совсем похожей на предыдущую. Она была значительно более мрачной. Ее стены давили замурованной памятью тысяч трагических историй.
Процесс начался почти через месяц. Все время до этого приходилось наизусть учить десятки страниц признаний, запоминать обстоятельства совершения преступлений, готовиться к возможным вопросам, вникать в подробности жизни Салмана Загдаева.
Мария Каретникова, ставшая через несколько дней заключения просто Машей, оказалась весьма талантливым учителем. Под ее руководством информация, перемешанная шутками и разговорами «ни о чем», воспринималась легко, а сама ситуация выглядела как подготовка к игре на драматической сцене. Во всяком случае, казалось, что именно так должны готовиться к спектаклю актеры.
Однако первое же появление в суде безжалостно разломало надежды на то, что все пройдет в форме безобидной игры. Телекамеры, вспышки фотоаппаратов, встретившие в коридоре, в другое время могли показаться даже чем-то привлекательным. Но. Вокруг толпились люди, от которых веяло страхом и ненавистью.